Александр Щербаков-Ижевский - Фронтовые будни без прикрас. Серия «Бессмертный полк»

Бывалые бойцы вылавливали засранцев и дристунов, загоняли в солдатский круг. Бесшумно, безо всяких шуток, со злобой «старики» смачно лупили молодых бздёшников керзачами по заднице. Я бы даже сказал с остервенением и с большим удовольствием.

От мощных и болезненных пинков те выли, орали что-то про справедливость, обещали отомстить или стукануть куда следует.

До кого доходило быстрее, тот скоренько испарялся из круга. Особо твердолобых и непонятливых могли бить до бессознательного состояния.

Зато в нашей роте был образцовый порядок насчёт гигиены. Даже ведро с моющим средством было обязательным возле туалетов и походной кухни.

Но уже через пару месяцев всё повторялось заново. Прежние «старики» покоились в братских могильниках, а бывшая молодежь учила уму-разуму новое пополнение.

Никому не было позволено прервать этот бессмысленный фронтовой круговорот привычек в солдатских буднях.

Все солдаты жили в то время впроголодь. Во фронтовых журналах упоминается: «…Три бойца опухли от голода, а в санбате лечить от истощения нечем…» Пропитание централизованно не поступало. В Ленинграде был голод, в центральной России жуткие бои. На юге плодородные чернозёмные угодья топтал немецкий сапог.

Все ожидали сибирскую помощь. Да когда эти эшелоны ещё доползут до северных границ. А там уже следующая проблема встанет с подводами и горючим на полуторки.

Короче, жри солдат манну небесную если сумеешь ухватиться за краешек горбушки и не помрешь в бою.

«В результате отвратительного снабжения продовольствием, каждая часть, или подразделение выделяли на поиски еды своих добытчиков. Они рыскали по всей округе и создавали невыносимую обстановку, попахивающую мародерством…»

Местные из деревень, бывало, захаживали к нам подкормиться. Житуха у них была далеко не сладкая. Одним словом, существовали на подножном корму.

Обычно по вечерам в расположении роты появлялся упитанный парнишка лет четырнадцати. Юродивый хлопчик был немножко «с приветом» и, скорее всего, имел сахарный диабет. Иначе откуда у него в голодные годы румяная припухлость?

Мы даже погоняло ему приклеили-«Пончик». Солдаты его подкармливали. Он с удовольствием общался, поддерживал разговор. Делился незамысловатыми житейскими проблемами.

Но, однажды, бойцы заметили его исчезновение. Два вечера, как не появлялся Пончик.

Хмурым утром в расположение части предстал взору ездовой из штаба. Он был верхом на лошади. Склонившись из седла над часовым, о чём-то пошептался и плёткой указал на ближайший чапыжник у соседнего болотца.

Сквозь кустарник мы еле-еле продрались до указанного места.

От увиденного зрелища бывалые бойцы впали в ступор. Ни говорить, ни шевельнуться и глаза-то поднять было страшно!

На лужайке лежал обнажённый Пончик.

Голова его была запрокинута, а руки, скорее его кости, были вытянуты вдоль искромсанного туловища. Как бы это, помягче сказать? Скорее так: «На лужайке лежал освежёванный Пончик». С его тела была срезана вся мышечная ткань. На ногах, руках, спине были видны только белые кости, мяса не было. Из вспоротого живота кишки были разбросаны по соседству. В его утробе отсутствовала печень.

…В части эпизод с каннибализмом быстренько замяли. На информацию особый отдел наложил гриф «Совсекретно». С нас взяли расписку о не разглашении «военной тайны». А вскоре и вспоминать уже было некому.

Что касается останков Пончика, то мы их тогда быстренько, без всяких следов захоронили на краю поляны. Возле кусточков.

А что до людоедов, то их в самом Ленинграде были тысячи.

Все тогда знали, что покупая пирожок с мясом, надо внимательно следить за его содержимым. Вдруг там обнаружатся косточки или ноготки ребёнка.

Если мыло плохо мылилось то первое, что приходило в голову: «А не из человечинки ли сварен, сей обмылок?»

А. В. Суворов, начинавший военную карьеру военным снабженцем, говорил: «Всякого интенданта через три года исполнения должности можно расстреливать без суда».

На фронте, особенно в паузах между боёв, курево становилось своего рода развлекловкой. А как иначе скоротать однообразие будней. Вот и садились в кружок служивые. И покатились разговоры. Байки, шутки, воспоминания. Случалась и сентиментальность.

Табак становился неотъемлемым атрибутом солдатского быта. Можно было лишится обеденной пайки, но курева ни-ни. Весь Северо-западный фронт за неделю потреблял не менее 70 тонн махорки.