Наталья Бочка - Сердце Анны

В какой-то момент она перестала жаловаться. Поняла – это совершенно бесполезно. Чем больше она жалуется, тем больнее отцу от того, что он ничего не может изменить. И она перестала. Когда слезами уже нельзя было что-то исправить, она радовалась приездам отца. Не таила в сердце обиды. И не спрашивала, чем она могла помешать там в таком большом доме. Просто не догадывалась о том, что стала помехой. Даже когда подруги говорили, раз она в пансионе, это значит, кому-то не угодна – не верила. Она слишком любила отца и не допускала мысли, что он мог избавиться от неё.

Но печальные глаза отца говорили об обратном. Он смотрел так, будто в чём-то виноват, но не мог исправить этой вины. Он старался не говорить про это, а она не спрашивала. Отец пытался шутить, подбадривал, но у самого в глазах невыразимая тоска.

Прошло несколько лет, прежде чем Анна до конца осознала, что не выйдет из пансиона пока не закончит его. И тогда она поняла, нужно смириться и не ждать. Принимать всё как есть. И просто жить до того дня когда исполниться двадцать. И решила терпеть. Ещё тогда в терзаниях отроческих постигла она всю науку долготерпения. Поняла, что не так бывает, как хочется. Искала хорошее в буднях, не слишком задумывалась о будущем. Смирилась. Стало легче жить и терпеть.

В пребывании в пансионе она даже находила пользу. Научилась получать удовольствие от уроков и правил, подчинятся и не ждать перемен. Так легче. Реже приходило воспоминание о доме, о сестре. Под напором дней бледнело прошлое. Аня жила теперь по-другому. Будто забыла то, что делала раньше. И уже даже редкие визиты отца, не вызывали былых чувств.

В конце концов, те, кого она хотела любить больше, отдалились, а на их место пришли новые люди, что окружали каждый день. Именно они, казались теперь родными и близкими. К ним она привязывалась и тянулась. Несколько подруг и пара наставниц, стали теми людьми, что заменили всех, мать, отца, сестру. Анна углублялась в другие интересы, осваивала науки скрупулезно, насколько позволял её простой, девичий ум. Она старалась достигать совершенства в том, чему её учили.

В синем платье пансионерки с туго заплетённой косой, бледная и очень худая, Анна выглядела нездоровой и слабой, но такое впечатление оставалось лишь до того момента пока она не скажет несколько фраз. И тут, можно было понять глубину ума и благородство мысли.

Возможно, строгое воспитание, спартанские условия, или что-то внутри самой Анны, повернуло её характер в сторону совершенно неожиданную. Это обстоятельство удивляло и озадачивало окружающих. Из простой, вполне своенравной девочки из богатого дома, она превратилась в создание благочестивое, порой даже смиренное. Хотя со временем всякий понимал, что не так проста она и покладиста, ведь в случае несправедливости готова была встать на защиту того чьи интересы попраны.

Она заступалась за тех, кто младше, кого обижают, считают некрасивым, бедным или убогим. Она отдавала все, что привозил отец, тем девочкам, чьи родители не могли позволить себе даже приехать навестить. Она оберегала тех, кто был обижен и порой, ценой собственного спокойствия и безопасности осуждала тех, кто обижал. Кто-то любил её, уважал, кто-то завидовал, но были и те, кто ненавидел.

Сколько раз приходилось ей страдать от старших воспитанниц. Но Анна никогда не жаловалась. Она молчала и прощала. Знала – им тоже нелегко. Оправдывала, не держала зла, а только помогала. Именно тогда в отрочестве, совершенная добродетель, сделалась основной чертой Анны.

Пока, суть да дело, прошло двенадцать лет. За это время много полезных наук усвоилось. Два языка французский и немецкий, литература, письмо. Музицировать и рукоделию научилась. Экономику домашнего хозяйствования прошла. Немного точных наук и географию. Ну и конечно как полагается благородным леди, светский этикет и танцы.

Когда время пришло выпускаться, Анна вернулась домой с полным арсеналом образованной, светской барышни.

Характер Анны, за годы пансиона преобразился не на много. Задумчивость её сменялась добродушной весёлостью. Ласковость и мягкость граничила с твёрдостью и настойчивым упрямством. На первый взгляд ранимая, в некоторых ситуациях оказывалась стойкой, непреклонной. Совершенно ни в чём никогда не перечила, но и не подчинялась слепо. Речи Анны, наполненные справедливой рассудительностью. Она как будто извиняла всех и за всё. В её нраве не было ничего, что можно назвать плохим или отталкивающим, но масса того, что притягивало. Чиста и понятна. Казалось, вот истинно идеальный нрав женщины. Но, так мог сказать только мужчина.