Бен Кейн: Орлы на войне

Арминий был внутри храма не раз, но никогда не уставал восхищаться его великолепием. У стены в ряд выстроились масляные лампы на бронзовых подставках. Их мерцание заливало длинное узкое помещение красновато-золотистым светом. Как и алтарь, внутреннее убранство храма и его статуи не имели себе равных. Самая большая из статуй, скульптурное изображение Августа, даже без постамента была в два человеческих роста, а сам постамент был примерно по пояс взрослому мужчине. Считалось, что это самое правдоподобное изображение императора из всех, когда-либо созданных в мраморе. Август был изображен военачальником – узорная кираса, наручи и невысокие сапоги. Шлема не было. Суровый, пристальный взгляд. Сильная нижняя челюсть. С высоты на своих подданных смотрел прирожденный властитель, способный вести за собой в бой целые армии и одерживать победы любой ценой. Почти бог.

Но Арминий вместо благоговейного трепета проникся презрением. Август больше не казался ему богом. Скульптурный портрет явно сделан пару десятков лет назад. Теперь император – старик, которому нужно класть в постель горячие камни, чтобы согреть старые кости.

В храме было пусто. Но Сегимунд на всякий случай огляделся по сторонам и лишь после этого заговорил.

– Несмотря на обвинения легата, даже самый никудышный скотовод может вырастить здоровых животных. Разве тебя не огорчило бы, что все пожертвованные тобой бараны, за исключением одного, больны?

– Конечно, огорчило бы, – признался Арминий. – Но я не понимаю, как здоровая печень последнего барана способна отменить все дурные предзнаменования, которые ты предрек по печени больных животных.

– Все просто. Не способна.

Арминий глубоко вздохнул. Он достиг развилки пути. Одна дорога ведет к успеху замыслов, другая выдаст его Риму. Единственный способ выбрать ту, по которой следует пойти – правильную или неправильную, – это открыть свои намерения. Внезапно ему подумалось, что Сегимунда терзают те же сомнения, что и его: жрец был уверен, что он, Арминий, предан Риму. Осознав всю иронию своего положения, он рассмеялся вслух.

Сегимунд вопросительно наклонил голову.

– Что тут смешного?

– Мы с тобой ходим вокруг да около, пытаемся раскусить намерения друг друга, понять, что у каждого из нас на уме.

– Неужели?

– Можно подумать, ты сам не знаешь, Сегимунд.

– Пожалуй, – усмехнулся жрец и, немного помолчав, добавил: – Интересно, как легат отнесся бы к рассказу о моем вчерашнем сне.

– А что за сон? Рассказывай, – произнес заинтригованный Арминий.

– Я видел золотого орла, такого, какой есть в каждом легионе, – сказал Сегимунд и испытующе посмотрел на собеседника. – И он медленно сгорал в огне.

В сердце Арминия встрепенулась надежда.

– Сильный образ. Наверняка это знак богов, как ты думаешь?

– Я уверен, что так оно и было. Это видение я узрел в священной роще сигамбров. Вчера я был на другом берегу реки, проводил ритуал, – пояснил Сегимунд. – Когда я закончил дела, был уже поздний час, и жрец из тамошнего поселения пригласил меня заночевать у него. Когда наступила ночь, я решил провести некоторое время в роще, вдруг Донар пожелает пообщаться со мной. Я пошел один, как обычно, вознес молитвы богу и выпил немного ячменного пива. Сначала ничего не было. Спустя какое-то время я уснул.

От его слов на шее у Арминия запульсировала жилка.

– Сон с горящим орлом был таким живым, таким сильным, что я проснулся. Я был весь в поту. – Глаза Сегимунда пылали страстью. – Донар ниспослал мне видение. Я знаю это. Сегодняшние бараны – тому подтверждение.

Арминий и жрец пристально посмотрели друг на друга.

Первым заговорил Арминий:

– Твои слова наполняют радостью мое сердце. Я слишком долго служил Риму. Слишком долго, ничего не делая, смотрел, как империя притесняет германцев. Разве мы, херуски, не братья друг другу, а также хаттам, марсам и ангривариям? У нас гораздо больше общего, чем когда-либо будет общего с римлянами.

– Я, пожалуй, соглашусь с тобой, – отозвался Сегимунд. Выражение его лица сделалось серьезным. – Ты что-то задумал?

Слова жреца заставили Арминия отбросить всякую осторожность.

– Я намерен создать союз племен. Мы навсегда отбросим римские легионы на западный берег Ренуса.

Сегимунд вопросительно посмотрел на него.

– Задача не из легких.

– Моя часть племени пойдет за мной. Надеюсь, что вскоре к нам присоединятся хатты и узипеты. Возможно, мы перетянем на нашу сторону и остальную часть херусков. Если ты поддержишь меня или, еще лучше, расскажешь всем о твоем сне и о том, что случилось сегодня в храме, мы наверняка убедим перейти на нашу сторону и другие племена. Что скажешь?