Борис Тумасов - И быть роду Рюриковичей

Ночами подмораживало, а днями отпускало, и в грязь развезло дороги; привалы делали частые. У Смоленска сошлись со смолянами.

Большой силой тронулись и новгородцы, а водой поплыли охочие люди. Вели немалые дружины посадники Чернигова и Любеча.

Огромная пятнадцатитысячная рать скопилась у Киева.

Сошёл лёд на Днепре, и киевляне спустили ладьи на воду. К тому времени подошли ратники Полянские и древлянские, от северян и дулебов, а хорваты уведомили, что пристанут, когда Русь на Дунай выйдет. Великая сила русичей ополчилась на Царьград...

В середине мая зазеленели леса и в рост потянуло травы, степь и перелески оделись в цвет, а поля ощетинились рожью.

— Наступила пора, — сказал Олег. — Но прежде чем в путь тронемся, други мои князья и бояре, старейшины родов, подпишем ряд, дабы и впредь за Русь заодно стоять и врозь не тянуть!

На призыв великого князя откликнулся Ростислав:

— Не надобно нам усобицы, хотим единой Русью жить.

С ростовским князем остальные согласились и тут же условились, что первыми покинут Киев те, кому предстояло идти сушей. Над ними главным воеводой великий князь поставил боярина Никифора, а вторыми — князей Ростислава и Эрика да новгородского кончанского старосту Доброгоста.

За полками отплывали ладьи с воинством. Они должны были пересечь море и высадиться у стен Константинополя.

Новгородские ушкуйники явились к Олегу с просьбой:

— Дай нам Ивашку в кормчие, великий князь, и пусть он главенствует на нашем ключе [120] Ключ — здесь: боевое построение русского флота. .

— Я и сам о том подумывал. Пусть будет так, — согласился Олег. — А в морском сражении вам, новгородские удальцы, поручаю спустить стяг на дромоне друнгария византийского флота.

Наконец настал день, когда под игру труб и бой барабанов воинство покинуло Киев, а Днепр закрыли паруса множества ладей, насад и расшив.

Накануне великий князь устроил пир. Собрались за столами князья и воеводы, бояре и старейшины. Тесно и шумно. Знатно угощал Олег своих товарищей по походу. Пили вина сладкие и меды хмельные. Столы были уставлены яствами: тут мясо варёное и жареное на блюдах деревянных, рёбра вепря копчёного, рыба, кусками запечённая, птица всякая, пироги с мясом и рыбой, грибами и ягодами, капуста квашеная и грузди мочёные. Широкое веселье, будто и не предстоят сражения и всем суждено вернуться на Русь...

Олег сидел на помосте, а по правую и левую руку от него князь Игорь и воевода Ратибор. Им надлежало беречь Киев от хазар и печенегов. Поглядел великий князь на Игоря — тот задумчив. Видать, понимает, какую ношу принял. Ну да с ним Ратибор. Он будто мысли Олега угадал, повернулся к нему, в глаза посмотрел:

— Ты, великий князь, о Киеве не тревожься. Мыто для чего?

— Русь вам вверяю, воевода.

— Вот и ладно. Знай, в Киев недруга не пустим.

Поднял Олег кубок:

— За князя Игоря хочу выпить, за Рюриковича!

И тут же Ольга вспомнилась. Вчера он ездил в Предславино, прощался с ней. Она сказала: «Тебя, великий князь, Олегом зовут, меня от имени твоего Ольгой нарекли. Не знамение ли?»

Ничего не ответил ей великий князь, лишь подумал: «Знамение или нет, того не ведаю, одно знаю: искус ты плоти моей воистину...»

Едва проводили воеводу Никифора, как с верховьев Днепра спустились два драккара, убрали паруса, перебросили сходни, и на берег сошёл ярл Гард. Постоял, осмотрелся и направился к княжьим хоромам.

За годы, как покинул он Киев, разросся город, люда прибавилось. Дома всё больше о двух ярусах, на торжище от лавок тесно. Дворы гостевые и стены крепостные с башнями сторожевыми обновили.

Олега увидел издали. Тот тоже заметил ярла, ждал, когда подойдёт. О том, что викинги плывут в Киев, Олегу было известно от дозоров, когда те ещё на Любечской переправе драккары переволакивали. На приветствие ярла Олег ответил поднятием руки. Похлопав Гарда по плечу, обнял:

— Знал, что со мной на Царьград пойдёшь.

— Отчего не звал?

— Я могу звать славян, мы же с тобой по крови близки, и ты сам должен был чуять, когда у меня в вас нужда. Рад, что не ошибся в тебе...

Минут годы, пройдут века, и бессмертный труд безвестного летописца донесёт до нас такие строки:

«В лето 6415» [121] 907 год. . Пошёл Олег на греков, Игоря оставив в Киеве; взял с собой множество варягов, и словен, и чудь, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев... это всё называлось греками Великая Скуфь [122] Скифь. . И с ними со всеми пошёл Олег на конях и на кораблях, и было числом кораблей 2000...»