Сергей Мосияш - «Без меня баталии не давать»

— Дорогой брат, у нас со шведами мир [26] ...у нас со шведами мир... — Кардисский мир завершал русско-шведскую войну 1656—1658 гг. За обязательство Швеции не помогать Польше в русско-польской войне 1654—1667 гг. Россия отказывалась от территорий, приобретённых во Валнесарскому перемирию 1658 г. Условия Кардисского мира сохраняли силу до русско-шведской войны 1700—1721 гг. , это во-первых, а во-вторых, мы воюем с Турцией. Может быть, ты всё преувеличиваешь? Одно дело рубить головы телятам и совсем другое — замахиваться на соседей. У нас же союз с империей против Турции [27] ...союз с империей против Турции... — Имеется в виду Венский союзный договор 1697 г. о наступательном союзе против Турции и Крыма, заключённый между Россией, Австрией и Венецией на три года. В силу изменившейся международной обстановки договор не был осуществлён. , как ещё император на это посмотрит.

— О-о, Вене ныне не до нас, им бы разделить Испанское наследство с Парижем [28] ...Вене ныне не до нас, им бы разделить Испанское наследство с Парижем. — Война за Испанское наследство (1701—1714) началась после смерти последнего из Габсбургов — бездетного испанского короля Карла II. Основными претендентами на испанский престол выступали монархи, имевшие потомство с испанскими принцессами: французский король Людовик XIV (Бурбон), рассчитывавший получить корону для своего внука Филиппа Анжуйского, и император Священной Римской империи Леопольд I (Габсбург), выставивший кандидатуру своего сына эрцгерцога Карла. Франция возвела на престол Филиппа Анжуйского Бурбона. Австрийские Габсбурги получили испанские владения в Нидерландах и в Италии. Великобритания — Гибралтар, ряд владений в Северной Америке. Главным результатом войны стало усиление английского морского и колониального господства. .

— Дорогой брат, я ныне лицо частное и не имею никаких полномочий. Для того у меня есть великие послы, обо всём этом надо с ними договариваться. Даже если мы о чём-то договоримся и напишем договор, я не имею права его подписывать.

— Но почему, герр Питер?

— Именно потому, что здесь я всего лишь герр Питер. Или командор, или бомбардир, если угодно. Согласись, бомбардира к государственным бумагам и близко подпускать нельзя. Его дело из пушек палить. Верно?

Пётр засмеялся, довольный, что ловко ушёл от делового разговора. Однако Фридрих был не так прост. Шутливо пригрозив собеседнику пальцем, он сказал с ухмылкой:

— Ох, герр Питер, герр Питер, а не смотрят ли те послы в рот бомбардиру?

— Кстати, дорогой Фридрих, я наслышан о великом искусстве твоих пушкарей.

— Да, — согласился курфюрст, поддавшись на нехитрый комплимент. — Есть очень хорошие артиллеристы.

— Рекомендуй меня в ученики самому искусному из них. А? Пожалуйста.

— В ученики? Тебя?

— Меня. А что?

— Но царское ли сие дело?

— Фридрих, мы же договорились, что здесь нет царя. Нет. Я же просил беречь моё инкогнито.

— О-о, Питер, прости, я не хотел тебя обидеть. Я вызову сюда главного инженера прусских крепостей Штейтнера фон Штернфельда. Этот не только великолепно стреляет, но и знает досконально устройство всех пушек и мортир. И даже их изготовление.

— Вот за это спасибо, брат. Только опять же очень прошу тебя представить меня ему просто Петром Михайловым. Хорошо?

— Ладно, ладно, Пётр Михайлов, будет тебе учитель.

— И ещё, ты здесь, в Бранденбурге и Пруссии, первое лицо, пожалуйста, не отдавай мне визита.

— Почему?

— Всё потому же, чтоб не привлекать внимание людей к моей персоне.

— Хм. Странный ты человек, Питер. Но что делать, ты мой гость, и я постараюсь, чтоб здесь тебе было хорошо.

Подполковник фон Штернфельд оказался сухощавым, стройным мужчиной где-то под сорок лет, ростом чуть ниже Петра, с ухоженными усами и бородкой клинышком. Очень серьёзен и деловит. Первый вопрос, который он задал ученику, был краток:

— Вы, сударь, стреляли ранее?

— Да, герр подполковник.

— Стало быть, вы знакомы с пушками?

— Да.

— В таком случае, герр Михайлов, прошу вас всё забыть, что вы знали о них.

— Почему, герр подполковник?

— Потому что в ваших знаниях не было системы, научного подхода. Ведь так?

— Так, — легко согласился Пётр, почувствовав в лице этого «сухаря» настоящего учителя.

— После окончания курса, герр Михайлов, я должен буду вас аттестовать и не хочу, чтоб из моих рук явился свету посредственный стрелок. Это стало бы позором для моих седин.