Лнонид Ицелев - Александра Коллонтай — дипломат и куртизанка

Скрипнула дверь кабинета.

— Товарищ Коллонтай, — послышался голос Цветкова, — в Петрограде наводнение. Затопило электростанцию.

— Ну вот, — устало произнесла Александра, застёгивая платье. — Опять нам помешала стихия.

С первого дня близости Павел стал настаивать на женитьбе.

Осторожно, стараясь не ранить его чувства, Александра отговаривала его от этого шага.

— Павлуша, милый, зачем нам, революционерам, эта пустая формальность. Мы ведь и так знаем, что любим друг друга.

И всякий раз Дыбенко хмуро отворачивался от неё и почти с детской обидой произносил:

— Ты за меня не хочешь выходить, потому что я неровня тебе.

От этого бесхитростного упрёка сердце Александры наполнялось материнским теплом, и, забыв себя, она бросалась целовать этого огромного, сильного, но сейчас такого беспомощного ребёнка.

Об их связи по Петрограду поползли слухи, сплетни. Чуть ли не каждый день находила она в почтовом ящике анонимные письма гнусного содержания. Грязными шутками по поводу их любви не гнушались и корреспонденты иностранных газет. «Впервые в истории, — писал парижский бульварный листок, — любовный треугольник состоит из министров правительственного кабинета: нарком государственного призрения Коллонтай влюблена в наркома по морским делам Дыбенко, прежний же возлюбленный наркома госпризрения — Шляпников — занимает пост наркома труда».

— Может быть, нам всё-таки пожениться, чтобы положить конец подобным антисоветским высказываниям? — решила посоветоваться Александра с Зоей и Мишей.

— Неужели ты готова спустить флаг свободы, поднятый нами ещё в годы юности? — не скрывая возмущения, воскликнула Зоя. — Ты, всю жизнь боровшаяся против брачных оков, готова вновь себя закабалить?

— Мама, ты должна оставаться Коллонтай и больше никем, — коротко, но твёрдо добавил Миша.

В те тревожные дни судьба ежечасно готовила испытания их чувству.

В середине декабря Дыбенко уехал в Гельсингфорс. Незадолго до этого для укрепления революционной дисциплины права Центробалта были урезаны. Это вызвало непонимание и даже ропот среди моряков. Павлу пришлось поехать на Главную базу, чтобы вразумить балтийцев.

Прощаясь с Александрой, он обещал вернуться дня через два-три. Вернулся он только через неделю, исхудавший, но довольный.

— Моряки проявили сознательность и отказались от выборности комитетов, — бросил он с порога.

— Пашенька, дорогой, что я только не передумала за эти дни, — шептала она, покрывая его небритые щёки поцелуями. —Ты знаешь, я поняла: ты прав, нам надо пожениться, чтобы в случае поражения революции мы могли вместе взойти на эшафот!

Двадцатого декабря Совнарком издал разработанный Александрой декрет о гражданском браке, который устанавливал полное гражданское и моральное равенство супругов.

Первым гражданским браком в Советской России соединили свои судьбы Коллонтай и Дыбенко.

Рождённая в огне революции, любовь их полыхала, как пролетарское знамя. Редкие встречи всегда были радостью через край, частые расставания полны были мук, разрывающих сердце.

На следующий день после первой в России «красной свадьбы» Александра отправилась с важным заданием за границу. Она возглавила советскую делегацию, которая должна была организовать в Стокгольме информационное бюро для установления тесных связей со всеми трудящимися Западной Европы.

В Гельсингфорсе делегаты сделали остановку и на пароходе «Мариограф» продолжили свой путь в Стокгольм. Но путь оказался нелёгким. Возле Аландских островов пароход был затёрт льдинами и дал течь.

Шведские газеты сообщили о гибели советской делегации. Но Александре и её товарищам удалось по льду добраться до Аландских островов. В Марианхамине им пришлось поселиться в гостинице и ждать, пока отремонтируют пароход.

В Петроград Александра вернулась только 10 марта, а 12 числа Советское правительство переехало в Москву в связи с угрозой со стороны наступающих немецких войск.

В марте 1918 года молодой Советской Республике пришлось пережить тяжелейшие испытания. Во имя сохранения завоеваний революции, правительство было вынуждено пойти на подписание с Германией и Австрией унизительного Брестского мира. Среди многочисленных противников этого позорного договора были Дыбенко и Коллонтай. За оппозиционные взгляды обоих сместили с их постов. Дыбенко предстал перед Революционным трибуналом. Его обвинили в том, что, командуя отрядом матросов во время наступления немцев под Нарвой, он отказался выполнить приказ высшего начальства и вернулся со своим отрядом в Петроград. Нарву заняли немцы. В этот же день — 3 марта — был подписан Брестский мир.