Татьяна Джангир - Карнавал. Исторический роман

– Ваша Светлость! – обратился к ней какой-то знатный господин, – Позвольте передать Вам письмо от некоего господина, пожелавшего остаться неизвестным!

– Что за письмо? – удивленно вскинув брови, спросила Мари.

– Он сказал, что это очень важно и срочно! И больше ничего. Сел в гондолу и исчез в одном из каналов! – склонив голову и протягивая свиток из желтой грубой бумаги, перевязанный жесткой веревкой, ответил патриций.

Немного помедлив, Мари кивнула девице из своей свиты и та взяла письмо. Дальше вся свита двинулась ко дворцу, сопровождаемая драбантами из дворцовой охраны. Мари не брала письмо из рук девушки, приказав отнести его в гостиную, в ее покоях. Она боялась читать его в присутствии других людей, чтобы ее реакция не вызвала ни у кого вопросов. На миг ей показалось, что это какая-то нехорошая весть от Андре, но вспомнив, что он перевязывал свои письма шелковыми лентами, она успокоилась. Хотя некоторое волнение все же испытывала. Почему письмо передали через посредника? Может, автор постеснялся своего облика? А, возможно, просто испугался ареста за то, что там написано. Мари думала о письме не больше трех минут, затем ее мысли, снова прервал гомон народа на Пьяцетте. Все последние дни люди пребывали в возбужденном состоянии и беспрерывно обсуждали Крестовый поход, который представлялся им весьма туманно, поскольку четкой цели его, кроме обогащения, никто не понимал. Многие не верили французам, понимая, что такой дорогостоящий поход не мог организовываться лишь за тем, чтобы отомстить за унижения Христа. Некоторые твердили о том, что их правитель явно имеет собственные планы на укрепление влияния самой Венеции и его самого в том числе, что как раз было недалеко от истины. А некоторые считали поход сделкой, чтобы разбогатеть и постараться взимать дань с захваченных территорий еще многие годы. Но во всех разговорах основой было личное обогащение каждого воина. Мари слышала лишь части фраз, по которым вполне можно было сложить целостное суждение. Ей было жаль свой народ, в неистовой жажде обогащения, принимающий риск умереть за призрачные блага, но вернуть их мысли к своим домам и семьям, которые могут остаться без кормильцев, она не смогла бы, даже если захотела. Она сама была одной из тех женщин, которым предстоит долгое и томительное ожидание завершения похода и возвращения мужа назад, в Венецию. Однако о своем любовнике она думала отнюдь не меньше, а даже больше, чем о муже. Вот именно его дальнейшая судьба могла быть более непредсказуемой в этой ситуации. В Венецию возвращаться ему ни к чему, ведь его родиной является Франция и именно туда он должен вернуться в колонне победителей. И что касается ее лично, то представить себя рядом с ним в этом победном марше она уже никак не могла. И не хотела. При всем своем влечении к Андре она глубоко уважала своего мужа и любила свою неповторимую Венецию, подарившую ей сказку наяву. Став догарессой, неожиданно для всей ее семьи и даже всех приближенных к правящей семье, она уже тогда поверила в чудо. И вот теперь, когда судьба подарила ей еще и счастье полюбить, она боялась за расплату, неизбежно ожидающую ее впереди. И мысли об этом не придавали ей теперь ни радости, ни веры в счастливые моменты будущих лет. На площади перед дворцом царила суета и веселое безумство. «Венеция – веселый город с добродушными людьми, не знающими ни ненависти, ни страданий; они тонко чувствуют музыку, ибо самому языку их присуще веселье» – писал в своих заметках Андре, а Мари однажды заглянула в журнал одним глазком и прочитала эти поэтичные строки о своем городе. Он писал: «Горожане поют на улицах, площадях и каналах, торговцы поют, продавая свои товары, рабочие поют, возвращаясь с работы, гондольеры поют в ожидании своих господ. Основой венецианского характера является веселость, а основой венецианского говора – шутливость». Именно в данный момент, вспомнив эти строки, Мари обратила, наконец, внимание, на этот привычный для нее и исключительно интересный признак города. Действительно, на площади царило веселье и легкость, все говорили с улыбками на лицах, шутили, кто-то дурачился и разыгрывал приятеля, кто-то увлеченно призывал покупателей к своему товару, девушки хихикали, поглядывая на французских военных, молодые парни передразнивали их и кидали какие-то скомканные шарики цветной ткани в их сторону. Гондольеры распевали протяжные песни, а знатные дамы, просто прогуливались мимо дворца к набережной, под руку с кавалерами, разглядывая прилавки с разноцветными украшениями и бросая короткие взгляды на свиту Мари и на нее саму. Никогда ранее, Мари не рассматривала так внимательно горожан и не задумывалась о смысле жизни, возможно потому, что в ее жизни и не было много смысла.