Стасс Бабицкий - Пиковый туз. Авантюрный роман

Усевшись на лавку, он щелкнул пальцами, подзывая полового, и продолжил:

– В одном с тобой согласен: советники в этот трактир не захаживают. Но с ними и тошно, со скуки помрешь – рассуждают про политику да скорую войну с турками. А тутошний народ грубоватый, но веселый – песню споют, байкой потешат. И пища тут простая, зато свежая.

– Трактирщику веришь? – вздохнул Митя, не спеша садиться. – Ох, а рожа у него хитрющая! Я гарантии этакой шельмы в грош не поставлю.

Мармеладов указал на дверь. За наличник, по левую руку от входа, были плотно втиснуты пять кнутов. Посетители, переступая порог, перво-наперво смотрели на них, а после уже крестились на красный угол и шумно приветствовали знакомцев. Кнуты эти, с обмотанными кожаными ремешками вокруг полированных рукояток, определяли качество здешней кухни.

– Означает пять месяцев без отравленных клиентов, – пояснил Мармеладов. – Извозчики народ суровый, но справедливый. Коль скоро один из них от трактирной стряпни занедужит, он работать не сможет. Деньги потеряет, деток без гостинцев оставит. Оклемается, придет сюда и переломит кнутовища пополам. Не со зла, а чтобы подать сигнал сотоварищам: в котелках опасность! Заодно это будет предупреждение трактирщику. Два года назад, в 1873-м, хозяин не внял, а какой-то возчик отравился досмерть. На следующую ночь трактир сожгли… Но покуда кнуты целые, обедай без боязни.

Съели приятели щи да няню 7 7 Бараний желудок, набитый кашей и потрохами, запеченный до золотистой корочки. . К чаю подали ржаные блины, плотные – не свернешь, чтобы макнуть в мед или сметану, ложкой черпать пришлось. Вслед за тем подоспел глиняный горшок с солодухой 8 8 Кисло-сладкое блюдо из муки и солода. , и черничные леваши – любимое с детства лакомство.

– Не пора ли почитать про зарезанных барышень? – почтмейстер прошелся до пузатого самовара и обратно, стараясь не расплескать кипяток из щербатых стаканов, а попутно собирая обрывки разговоров.

Мармеладов отсутствующим взглядом скользил по латунным подстаканникам. Ему достался тульский, в виде бочки или, скорее, деревянной лохани, с округлой ухватистой ручкой. А Митя держал ажурный, с орнаментом из ромбов и овалов, судя по выбитому клейму – каширинской мануфактуры. Непарные подстаканники. Такие же разные, как сами приятели. Они и прежде, до каторги, жили несхоже, ныне у каждого был свой круг, где утоляли жажду общения. Но при этом в тревожные моменты полагались единственно друг на друга.

– Слышишь ли ты? Газеты принесли. А народ, вопреки ожиданиям, не сплетничает про убийства.

– Не проведали еще, – пожал плечами Мармеладов. – Это главный плюс Москвы в сравнении с Петербургом. Здесь никому до другого нет интереса. Не лезут к тебе с расспросами, не хватают за рукава на улице, соседи не заглядывают навязчиво. В трактире не подсядут пьяные с излияниями. Я потому и выбрал Москву, другая она. Тише, свободнее. Чистый воздух в самый разгар лета, а в столице не продохнуть от болотной гнили. Помнишь? Город стоит на болотах, на мертвой воде. Оттого у многих возникает безумие или болезни душевные.

– А это не одно и то же?

– Нет, конечно. Безумие крадет разум. Мысли путает, шельмует человека – миражи кругом, иллюзии. Не чуешь реальности. А когда душа болит, она рвется на части, трещит поперек шва, будто туго набитый мешок. Разум при этом свеж и востер, любое действие свое осознаешь, а боль утишить не умеешь. Вот это беда. В таком состоянии прескверных дел натворить можно – сам в аду сгоришь и близких в страдание затянешь. Жестокое убийство юных дев более вероятно в мрачном Петербурге, чем в Москве… Но сбылось у нас.

Прошуршали стопку газет. Митя листал медленно, вчитываясь в сообщения. Мармеладов же просматривал начало новости, а после перескакивал на следующую. Ни в «Вестнике», ни в «Листке» не было упоминаний. Изучили «Ведомости» – и те, и другие 9 9 В 1875 году издавались две газеты – «Русские ведомости» и «Московские ведомости». , – ни слова об убийствах.

– Наваждение! Померещился мне тот малец на улице, что ли… Ведь своими ушами.., – почтмейстер повернулся к половому. – А куда подевались «Современные известия»?

– Изучають, – прислужник, не выпуская из рук подноса, дернул головой в сторону дальнего стола.

Мужики сбились вокруг одного, самого грамотного. Кучер с окладистой бородой читал по слогам короткие строчки газетного столбца, с пыхтением продираясь сквозь ферты и яти.