Николай Задорнов: Далёкий край

Цикл о Невельском объединяет четыре самостоятельных романа: «Далекий край», «Первое открытие», «Капитан Невельской», «Война за океан». Издательство «Лиесма» предлагает читателям два первых романа этой исторической серии.

«Далекий край» начинался с повести «Мангму», написанной в 1940 году. Впоследствии она стала первой частью романа, вторая часть которого «Маркешкино ружье» была завершена автором в 1948 году. Читатели и критики сразу обратили внимание на национальный колорит, своеобразный этнографический оттенок повествования. А. Макаров в книге «Воспитание чувств» (М., 1957) отметил, что Н. Задорнову удалось раскрыть, «как уходят в самую глубь веков корни исторической дружбы больших и малых народов России». Представители малых народов отображены писателем с большим уважением, сочувствием и пониманием. В той же статье «Как я работал над моими книгами», возвращаясь мысленно к истории города Комсомольска, к истории создания романа, Н. Задорнов писал: «Там, где теперь доки и цехи судостроительного завода, однажды происходила отчаянная битва между двумя нанайскими родами… Где теперь начинается железная дорога, идущая через Сихотэ-Алинь на океан, за рекой, на озере Ливан, как раз там, где станция, были усадьбы и маленькие укрепления маньчжур. Когда-то все эти озера кишмя кишели рыбой, на берегах их рос девственный лес. Там, где теперь центр города, переселенцы охотились на тигра. Но главное опять-таки не в той экзотике, и не из-за этого хотел я написать эту книгу. Судьба маленького народа, живущего среди величайших лесов, судьба героя из этого народа молодого парня – и его любимой интересовали меня. На их примере я хотел показать попытки человека из маленького народа бороться против насилия и колонизации».

«Подлинную историю человека пишет не историк, а художник», – сказал А. М. Горький. Именно так понимает и трактует задачу автора исторических романов Н. Задорнов. Его по праву можно назвать бытописателем. Все его очерки, повести, романы основательны и привлекают не только глубиной и достоверностью материала, но и силой человеческих характеров. Положительные, добрые человеческие начала, как и сам положительный герой имеют для писателя особое значение. Именно через положительного героя несет он читателям твердость нравственных убеждений, романтизм чувств, ясное представление о чести и долге, об отношении к труду, о патриотизме и интернационализме.

В эпосе многонациональной советской исторической прозы творчество Задорнова стало заметной вехой, незаурядным явлением именно благодаря нравственной высоте его героев и книг. Очень часто понятия высокой художественности и высокой нравственности, устремленности оказываются в прямом взаимодействии, так как берут свое начало из одного истока многопланового и реалистического осмысления действительности. Полнокровное ощущение жизни, присущее Задорнову, тоже рождается в живой стихии достоверности и реализма. Для этого художника, говорить с читателем значит говорить правду.

Однажды в одной из наших бесед Николай Павлович полушутя-полусерьезно посетовал: «Наверное, я мог бы предложить читателям более захватывающие, закрученные сюжеты. Кому-то я определенно кажусь суховатым, а может быть и скучным. Слагаемые занимательного, захватывающего романа из прошлых времен мне хорошо известны. Схема занимательности проста – острый, с неожиданными зигзагами сюжет, таинственность, ошеломляющие повороты повествования, любовь, наличие детектива в интригах. Но я сознательно всего этого категорически избегаю. Жертвую остротой ощущений ради качества».

Говорят, что в каждой шутке… Впрочем, правда здесь то, что любой исторический сюжет для Задорнова – это сюжет реальной человеческой жизни, требующей понимания, точности постижения и отображения. И обязательно художественной достоверности. Ее он всегда черпал в жизни.

Работая над романами «Амур-батюшка» и «Далекий край», изучая быт людей и историю края, писатель собрал обширный и интересный материал о коренных обитателях Приамурья. Экзотика незнакомой, но не такой уж далекой жизни, внезапно обступила, словно вековая нехоженная тайга. Бродя по неведомым просторам, правя парусом древней нанайской лодки, отталкивая ее шестом от дикого берега в холодную пучину бескрайних рек, бывая в отдаленных стойбищах и поселках, он, подобно знаменитому Арсеньеву, чувствовал величие мирозданья и природы, которая его окружала. Собирая и записывая старинные предания о могучих богатырях и кровавых межродовых войнах, узнавая народные сказания, пришедшие из глубины веков протяжные песни и легенды, отправляясь на охоту на далекие заимки, слушая рассказы старых следопытов и промысловиков гольдов и нанайцев, он приобщался к чужой, удивительной судьбе, стремился увидеть природу глазами людей, обожествлявших ее, передать их духовный мир и неповторимую образность мышления.