Николай Задорнов - Далёкий край

Гао решил, что надо учить сыновей, как вымогать меха и как обходиться с работниками.

По дороге он запретил давать батракам рис.

– Проживешь на лапше, – сказал он Туну. – Я еще не видел, как ты работаешь.

– Мне не жалко горсти риса, хотя и горсть риса стоит денег и моих трудов, – говорил он сыновьям, – но я хочу, чтобы вы никогда не транжирили зря того, без чего работники могут обойтись.

Лодку купцов Гао двое работников потащили бечевой против течения. Тун и Ли целыми днями брели по пескам. Иногда они что-то заунывно пели. Утром, в обед и вечером им давали по чашке лапши.

– Тун очень хороший работник, крепкий человек, – говорил Гао, – но если надо будет, то пусть и он погибнет. Для дела никогда не надо жалеть человека. В Китае найдется другой. Их тысячи, таких здоровых оборванцев, на любом базаре. Но помните, что привезти любого из них сюда нелегко. Надо быть расчетливым.

Гао долго не мог забыть, что сын его выказал жалость к работнику. Между тем парень уже сам понял отлично, что за богатство надо держаться обеими руками и ради него откинуть прочь жалость…

– Чем больше забьешь людей, тем быстрее разбогатеешь. Твоего богатства половина – от гольдов, а половина – от работников, помни это! – рассуждал Гао, подъезжая к одинокому берестяному балагану на отмели. – Надо уметь выколачивать богатство. Не бояться крови, хорошо владеть палками и веревкой…

Горная река Анюй шумела среди девственных лесов. На песок, встречать купца, вышла семья удэгейцев. Они пали перед ним на колени. Торгаш взглянул на сына. Он как бы говорил ему: «Смотри и учись! Будь твердым, как твой отец!»

Гао Цзо держал ребенка вниз головой до тех пор, пока тот не посинел, а удэгеец валялся у него в ногах, отдал все – топор и чайник, обещал отдать всю будущую добычу.

Тун ужаснулся, видя все это. «Куда я попал!» – думал он.

Работник знал, что много несправедливостей есть в жизни. Но купцы, которые и на родине жестоки, в этих краях, как видно, совсем не знают меры. Он подумал, что если бы купец Фу, разоривший его и пустивший с семьей по миру, попал сюда, он так же пытал и терзал бы гольдов.

«Но у нас есть люди, – думал Тун, – которые учат народ справедливости и помогают распознавать лжецов и обманщиков. У нас есть смелые люди. Они защищают бедняков и убивают таких злодеев, как Гао. Неужели здесь нет человека, который мог бы мстить за свой народ и противиться разбойникам-торгашам?»

Тун сам побывал в лапах ростовщиков и знал все их приемы.

Оставшись с удэгейцами наедине, китаец попытался объяснить им, что отобранный у них чайник стоит в десять раз дешевле того, за что снова продаст его Гао. Но китаец не знал языка удэгейцев, и его не поняли.

«Несчастные люди!» – думал Тун.

Хозяин пустился в обратный путь. Лодка шла вниз по Амуру, Тун и Ли сидели на веслах. Они получали утром и вечером по куску сырой рыбы.

На далеких берегах Тун видел крыши селений гольдов и вспоминал все злодейства, что совершал Гао над этими кроткими людьми.

Лето в разгаре. Стоят жаркие дни, а Гао все не едет на Горюн.

У дядюшки Дохсо заболела нога. Весной на правой ноге у него обычно появлялись нарывы, но быстро проходили, а нынче нога болит и болит. Со скуки старику казалось, что нога болит особенно сильно.

Отец велел Игтонгке съездить на Мангму, узнать, скоро ли наконец Гао приедет. Вниз на легкой оморочке парень спустился за два дня. Обратно подниматься было трудно, но Игтонгка спешил и через неделю был дома.

Едва выйдя на берег и еще не отдышавшись, он рассказал страшные новости. Всюду на Мангму оспа. В низовьях Горюна также оспа. Все говорят, что появилось множество злых духов, которые летают от деревни к деревне и разносят заразу.

– Гао говорит, что не поедет на Горюн, потому что боится несчастий; говорит: «Если пове-зешь водку на Горюн, то по дороге она станет ядовитой». Да еще говорит, что он боится торго-вать. Дыген за это отрубит голову. Гао закрыл свои амбары. Он говорит, что товары теперь дешевы, особенно дешевой стала водка, но Дыген будто бы запретил торговать.

Старики пришли в ужас.

– А от оспы умерло два человека в деревне на устье, – продолжал Игтонгка.

– А где же Чумбока? – вскричал дядюшка Дохсо.

– Что о нем говорить! – с досадой ответил Игтонгка.

– Почему ты так говоришь про него? – спросил Дохсо.

– Напрасно прогнали Дыгена! – громко заявил Игтонгка.

Дядюшка Дохсо опешил: