Николай Задорнов - Хэда

– Мы ведем наблюдение за неприятелем, – продолжал Мартынов. – Пост у нас на сопке Бабушка, у входа в Губу. Неприятель все это время ждал подхода других судов для подкрепления. Четвертого мая на соединение к нему прибыла сильная эскадра из десяти судов, в их числе стопушечный корабль и четыре парохода. Штурма можно было ожидать с часу на час, но задул сильный ветер, поднялся шторм, и весь неприятельский флот мы потеряли из вида. Только вчера и сегодня суда противника понемногу подходят с разных сторон.

Время для ухода «Хэды» из Петропавловска самое удобное. Утром их эскадра может войти в Губу.

Сошли на берег, прошлись по улице, побывали на месте прошлогодней рукопашной, у братских могил. Путятин молился. Вошли в садик при губернаторском доме. Деревья со слабой листвой и лопающимися почками окружали бронзовый памятник Берингу. Березовая аллея от него вела на крыльцо. Комнаты пусты.

– Все жители города вывезены на Амур. В городе остались только американские торговцы, имеющие здесь постоянные лавки. Семья адмирала Завойко осталась здесь... Юлия Егоровна две недели как родила десятого. Василий Степанович не мог взять ее. Как вы видели, в Ковше стоит китоловный компанейский бриг «Аян», на котором Юлия Егоровна должна была выйти после родов следом за эскадрой. Позавчера закончили погрузку и хотели выходить, но с Бабушки дали знать, что эскадра идет на нас, и надежда рухнула. Губарев подал к трапу катер, Юлия Егоровна сошла на берег с детьми и съехала.

– Где же Юлия Егоровна?

– Василий Степанович как оставил ее на своей маленькой загородной ферме в домике у своего служащего Сутовина, так она туда и возвратилась. А Юлия Егоровна было уж погрузилась...

– Где же ферма?

– У подножья вулкана. В лесу. На речке Аваче. Там остались две дойных коровы для пропитания семейства. Коров пришлось сгружать с катера и доставлять обратно. Кроме этих двух коров, весь скот с фермы, более ста голов, взят был в плавание на эскадру живьем, как и коровы обывателей, чтобы детям было молоко, и для забоя – людям давать свежее... И много было пролито здесь слез. Жаль было людям покидать родные, насиженные места. Вот часто приходилось слышать жалобы здесь и прежде, как трудно живется на Камчатке. А когда объявили приказ, то некоторые волосы на себе рвали. Здесь у них и дома, и пища – рыба, мясо, шкуры всякие дешевые, одеваются все в меха, все почти даром, каждый берет себе сам, в ход рыбы закрывались ведомства и все, до чиновников и войска включительно, уходили заготовлять себе чавычу, горбушу, красную. Тут и торговля не такая, как во внутренних наших городах. Здесь порто-франко [80], за меха все привозится, самые последние новинки моды.

Мартынов сказал, что Завойко сообщил торгующим американцам, как бы под секретом, что эскадра идет в Сан-Франциско.

– Союзники ищут «Аврору» по всему океану, – заметил Можайский.

– Шкиперу Варду с американской шхуны «Каролина Фут» мы сказали, тоже под секретом, что эскадра пошла в Батавию, население будет там оставлено, а военные корабли пойдут крейсировать, ловить и нападать на английские торговые суда на морских путях между Индией и Гонконгом. Многие знают теперь, что «Аврора» и «Оливуца» в Америке, а население в Голландской Индии.

– Господа! – обратился Путятин к своим офицерам. – Долг мой посетить и ободрить Юлию Егоровну. Возможно ли это? – повернулся он к Мартынову.

– У нас все возможно, Евфимий Васильевич! Супруга адмирала! Долг чести!

Евфимий Васильевич посмотрел на кислые лица офицеров. Опасаются, что опоздаю! А я не опасался, когда из-за вас японки падали в обморок, замертво при отвале военного корабля! Вы же им столько чести отдали и в любезностях рассыпались. Не долг ли мой оказать внимание и поддержку супруге моего соратника, матери десяти детей. Я предложу ей выйти сегодня в ночь со мной на «Хэде». Завтра тут будут враги, и бог знает, что может случиться. Конечно, супругу губернатора они не должны потревожить. Это уж будет пятно несмываемое!

Путятин взял для Юлии Егоровны и ее детей подарки: апельсины, шкатулки, кукол. С Мартыновым на вельботе с гребцами вышли ночью из Ковша и через час высадились в устье горной речки и пошли в лесу тропой за есаулом.

– Я не могу принять адмирала, – говорила Юлия Егоровна шепотом, стоя со свечой в маленьком коридорчике, есаулу Мартынову. – Я выйду сама.

Адмирал ждал за дверью, на крыльце, как кучер.

– На улице дождь и ветер. Да и что это за тайное свидание в саду! Примите хоть на кухне.