Анатолий Нутрихин - Мальчик из Тобольска. Повесть о детстве Д. И. Менделеева

…Вечером Тарас Федорович позвал помощников. Когда те явились, приказал:

– Завтра, Петрович, с утра поднимай конных! Пойдёте, вроде, передовой заставы. Дозорных вышли. А я с остальными людьми двинусь следом. Поселимся на новой заимке, в Брысинском лесу, за болотом. Там на бугре сохранились старые охотничьи землянки. Поправим их и перезимуем. Коли и там нас отыщут, уйдем в Полуяновский бор или дальше – за Исеть.

А тебе, Анисим, наказ: утром ступай к большаку. Пощиплешь бар или купчишек… Шум подними. Пускай думают, что весь отряд озорует на большаке. Да и деньги нам нужны. Крестьянам за харчи платить надо, иначе озлобим их. И на покупку пороха деньги требуются. Возьми с собой трех-четырех надежных дружков. После отдыха отпущу вас на Иркутский тракт, и сам пойду. Потешимся!

На следующий день, на зорьке, с заимки вышли Анисим и ещё трое. Все с ружьями, за поясами – топоры, на спинах – котомки. За ними увязалась игривая лайка. Раза два её пугнули: не отставала…

– Нехай, бежит! – махнул рукой Анисим.

Наступил день отъезда в Тобольск. После завтрака Мария Дмитриевна велела Паше и Мите надеть курточки. Вдруг поднимется ветер? А пыли и в затишье хватает. На случай дождя взяли зонты и плащи.

Багаж был уложен накануне. Однако утром братья вновь проверили содержимое чемоданов: не забыты ли рыболовные снасти, мешочки с «бабками» – гладкими игральными костями, гербарии и чучело бурундука, сделанное дедом Никодимом.

Суета, препирательства между мальчиками, прощание с собакой Стрелкой… Но вот подана неказистая, но прочная бричка. На козлах красуется Ларион. Он облачился в найденный в чулане ямщицкий кафтан, который мал и уже расползся по шву на широкой кучерской спине. Ларион натягивает вожжи, как бы сдерживая лошадей, хотя те ведут себя смирно.

Проводить Менделеевых в город собралось десятка два мастеровых и слуг. По случаю воскресенья на мужиках – белые рубахи из тонкого холста, подпоясанные красными и синими кушаками. Двое или трое в чёрных картузах… Женщины надели разноцветные ситцевые платья и домотканые сарафаны. Мария Дмитриевна – в серой накидке и таком же капоре – вышла из дома, села в бричку, в которой её ждали сыновья, и обратилась к мастеровым:

– Извините меня: плату вам за месяц задолжала. Меня омские купцы подвели. Как получу с них долг, сразу рассчитаюсь.

– Не тревожься, матушка, – откликнулся Сергей Маршанов, – нас огороды, скотинка и охота прокормят. Счастливой дороги!

– Ты, Ларя, будешь в овраг съезжать – коней придержи, там спуск скользкий, – посоветовал Епифан Мальцев.

– Сам не маленький, помолчи… – буркнул кучер.

– Вот язва… Я ему от души, – заворчал Мальцев.

– Успокойтесь, – заметила Мария Дмитриевна. – Едем. Христос с вами!

Малиновый звон колокольчиков огласил округу. И вот уже мелькают спицы экипажа. Бричка нырнула в овраг, в логу свернула направо и вскоре показалась на противоположном склоне. Менделеевы обернулись: с горы им махали. Потом село скрылось за вековыми деревьями. Лес вздымался стеной по краям дороги и лишь временами расступался, освобождая место опушкам, полям ржи и овса. Он то подступал к дороге, то отбегал. Кедры, сосны, ели удивляли Митю своей мощью, высотой, хотя встречались и их зачахшие собратья, утратившие хвою или листву. «Отчего они такие? – беспокоила мысль. – Погибли от избытка влаги? Или здесь был пожар?»

Мерный бег лошадей, плавное покачивание брички, пейзаж однообразный, но полный неизъяснимого очарования… Люди встречались редко. Только возле Ровдушки путешественники увидели богомолок в чёрных платьях и платках. В руках у них посохи, за плечами – берестяные коробы.

Потом повстречался лесоруб, шествовавший рядом с повозкой, гружённой жердями. Езда стала привычной, убаюкивающей. Раза два общее оживление вызвали зайцы, убегавшие с дороги при появлении экипажа.

– Ату-ату, косой! – крикнули Паша и Митя.

Затем они успокоились и начали дремать. И каково было их изумление, когда впереди неожиданно, словно сказочное видение, возник кавалерийский разъезд. Картинно рысили кони, как влитые, плыли в седлах пятеро драгун.

– Стой! – пропел вахмистр, воздев руку в белой, испачканной грязью перчатке. Он натянул повод, и конь под ним присел на задние ноги. «Красив наездник!» – восхитился Митя. А вахмистр с казённой любезностью обратился к Марии Дмитриевне:

– Прошу прощения, сударыня. Не встретили ли в пути подозрительных лиц?