Сергей Мосияш - Ханский ярлык

— Некогда было. Да и князь Василий сразу отпел ее в церкви Пресвятой Богородицы, там и положил.

— Да. Хану это не понравится,— сказал Кавгадый и стал наполнять вином кружки,— Очень не понравится, Юрий. Твою жену хоронит другой. Худо, брат.

— Надо что-то придумать, Кавгадый.

— Что придумаешь? — осклабился татарин.

— Ну... понимаешь, чтоб Михаил не приехал сюда, в Сарай. Понимаешь?

— Что ж тут не понять. И мне его приезд навредит. Он же скажет хану, что и я бежал от него, как заяц от орла. Это ж позор — татарин бежит от русского князя.

— Ну вот, и тебе его появление не в ноздрю. Что-то надо делать.

— Давай сперва выпьем, а там решим.

Они выпили еще по кружке, взяли опять по куску вареного мяса.

— Как ты думаешь, сколько с ним будет народу?

— С кем?

— Ну, с Михаилом же.

— Я думаю, не более полусотни,— сказал Юрий.— А что?

— А то, что мы его убьем в пути.

— Но как это сделать?

— Хэх,— осклабился Кавгадый и похлопал в ладони. Когда на входе явился слуга, приказал ему: — Позови ко мне Сарыка.

Слуга исчез. Юрий Данилович спросил:

— Кто этот Сарык?

— Мой сотник. Да ты его знаешь. Ну, где он там?

Татарин явился в кибитку, поклонился, спросил:

— Ты звал меня?

— Да, Сарык. Проходи, садись с нами.

Тот не стал чиниться, снял обувь, прошел, привычно опустился на кошму, подвернув под себя ноги. Кавгадый налил ему вина.

— Пей.

— А вы?

— Мы уже. Ты догоняй нас.

Сарык выпил, взял с блюда руками кость с мясом, стал отрывать зубами, закусывать. Кавгадый заговорил:

— Сарык, ты помнишь, ездил со мной в Тверь к князю Михаилу?

— Помню. А как же? Михаил тогда одарил нас всех.

— Значит, ты не забыл его?

— Нет.

— Тогда слушай меня внимательно. Да перестань грызть. Слушай.

— Я слушаю.

— Скоро он должен выехать сюда, к нам. Он не должен доехать до Орды. Ты понял?

— Что ж тут не понять,— пожал плечами Сарык.— Раз мой господин не хочет этого, значит, не доедет князь Михаил.

— Его поедет звать сюда Ахма. Ты выедешь чуть позже. Постарайся не встретиться с Ахмой.

— Постараюсь.

— Отбери самых надежных воинов из своей сотни. Смелых, неболтливых.

— Сколько?

— Я думаю, с полсотни хватит. О том, зачем вы едете на Русь, не говори им. Скажешь уже там, на месте.

— Убивать только князя или можно всех?

— Можно только князя. Его обязательно. А с остальными — как получится. Впрочем, в открытую свалку лучше не ввязывайся. Встретишь его, поприветствуешь, скажешь, мол, хан послал вас сопровождать его, чтоб, мол, не обидели их, охранять, мол. А когда ночью все поуснут, вырежьте всех.

— Вот так будет лучше,— ухмыльнулся Сарык.

— Конечно, лучше. Тогда все кони, весь обоз будет ваш. Князь наверняка будет везти много подарков. Но еще раз говорю, постарайся разминуться с Ахмой.

— А если он будет ворочаться вместе с Михаилом?

— Вряд ли. Но если случится так, то и Ахму прикончите. На кой такой свидетель.

Напоив как следует Сарыка, Кавгадый отпустил его и спросил князя Юрия:

— Ну как? Ты доволен?

— Очень доволен, Кавгадый. Если он сделает все, как ты велел, это будет замечательно.

— Сделает. Сарык воин исполнительный, тем более что там светит богатая добыча. Князю Михаилу не быть в Орде.

— Дай Бог, дай Бог,— перекрестился Юрий Данилович.

Перед отправкой Ахмы на Русь к хану явился Алчедай.

— Мой повелитель, отмени свое решение о сыне Михаила Константине.

— Почему?

— Потому что, если князь узнает об этом, он не поедет к нам.

— Тебе этого мальчишку, никак, жалко стало?

— Жалость, повелитель, удел женщин, а я воин. Если орленок умрет в ловушке, то уж старый орел никогда не попадется в нее.

— Ха-ха. Ты, пожалуй, прав, Алчедай. Вели выпустить мальчишку и накормить. Пусть живет приманкой старому орлу. Хе-хе-хе.

Когда из Москвы привезли тело убитого Александра Марковича, это явилось для князя Михаила тяжелым ударом. На похоронах пестуна он искренне и горько плакал. И начинал понимать, что теперь мира с Москвой никак не может быть, по крайней мере, пока там сидит Юрий Данилович. Надо мстить ему. Но как?

— Не надо, Миша, не надо,— уговаривала его Анна Дмитриевна.— Так вы никогда не кончите, не остановитесь.

— Но ты понимаешь, убить посла — это же непростительное коварство, подлость. И кого? Моего кормильца, за всю жизнь мухи не обидевшего.

— Конечно, это подлость. Я с тобой согласна. Но, наверно, князь Юрий так решил отомстить за жену. Как его за это судить?