Сергей Алексеев - Собрание сочинений. Том 3. Упрямая льдина. Сын великана. Двадцать дней. Октябрь шагает по стране. Братишка. Секретная просьб

– Это рысак?

– А как его звать?

– А где он живет?

– А что он ест?

– А где его взяли?

Лёшка объяснял не без удовольствия.

Потом полез мальчик.

– Какой же это рысак? – проговорил он с усмешкой. – У рысака и шея длинная, и ноги тонкие.

Лёшка смутился. У Буланчика действительно и шея была не длинной и ноги совсем не тонкими. Спорить он не решился. Но и продолжать разговор с девочкой уже расхотелось. Оставшуюся часть пути ехали молча.

Когда пролетка снова остановилась в Брюсовском переулке, девочка сказала:

– Мерси.

Она ловко спрыгнула на тротуар, взяла мальчика за руку, и дети умчались.

Лёшка уехал. Уже вечером на дне пролетки он обнаружил забытый девочкой мячик.

Дядя Ипат порой покупал газету «Русское слово». Читал он не торопясь, вслух произнося заголовки и разбирая содержание статей и заметок. В этот вечер Зыков опять принес свое любимое «Русское слово».

– Про заём слыхал? – обратился он к Лёшке.

– Это тот, что в прошлом году?

– Нет, новый, – ответил дядя Ипат. Он сел за стол и развернул газету.

– «Граждане, подписывайтесь на заём свободы», – прочитал Лёшка крупный заголовок, набранный во всю первую полосу. Чуть ниже было напечатано воззвание Временного правительства.

– «К вам, граждане великой свободной России, – стал читать Зыков, – к тем из вас, кому дорого будущее нашей Родины, обращаем мы наш горячий призыв… Не жертвы требует от вас Родина, а исполнения долга…»

Но Лёшка не стал следить за дядей Ипатом. Он уставился в левый столбик газеты. Там крупными буквами были набраны разные имена. Имена были в черных рамках. Они-то и привлекли внимание мальчика. «Тело убитого в бою 5 февраля с. г., – читал Лёшка, – прапорщика Александра Семеновича Суровежина прибыло 5 апреля на Брянский вокзал…»

– Ты куда смотришь? – прервал мальчика дядя Ипат. – Сюда смотри! – На сей раз он ткнул в обращение Государственной Думы. Потом прочитал статью под заголовком «Всё для войны, всё для свободы» и принялся изучать условия нового займа.

А Лёшка опять стал смотреть в столбик налево, туда, где были напечатаны фамилии погибших.

– Эна она чего, – неожиданно проговорил дядя Ипат, – сроком на пятьдесят четыре года! Пойди доживи ты до этого времени. Ты еще доживешь, – сказал он Лёшке. – Заём, стало быть, для тебя в самый раз, – и засмеялся.

О новом займе кричали все. Даже в субботу, когда Лёшка с дядей Ипатом ходил в церковь, батюшка и тот говорил про то же.

– Откликнемся на сей призыв, – выводил батюшка. – И в оные времена, в тяжкие годины нашествия иноплеменников, верующие оказывали великую любовь земле Русской. Вспомним священный клич Козьмы Минина, заложим жен своих и детей для спасения Родины.

Батюшка еще что-то сказал про заём для русского воинства и кончил нараспев, растягивая слова:

– Подпи-шемся на за-ём и в отде-льно-сти-и и в скла-дчи-ну-у. Да благослови-ит Госпо-о-дь святы-ые начина-ания. Ами-инь!

Вспомнив слова дяди Ипата, Лёшка решил подписаться. Думает: «Буду каждый день с выручки недодавать по пять копеек, соберу рубль и подпишусь». Однако на следующий день в районе Таганки мальчик угодил на какой-то рабочий митинг и подивился: рабочие отказывались признавать заём.

– Так, значит, заём свободы, а деньги прямо на войну? – говорил какой-то мастеровой. – Не на свободу, а на войну. За наши копейки и нас же в солдаты. Так, что ли?

Теперь Лёшка заколебался. А еще через день мальчик был у Страстной площади и слышал совсем другое:

– Нет, не напрасно так назван новый заём. Сказать сегодня «всё для войны» – это значит сказать «все для свободы»! Граждане, спасем Отечество! Подпишемся на новый заём!

«Подпишусь», – решил Лёшка. И стал собирать деньги.

Лёшка не собирался больше на Брюсовский. А тут мячик. Пришлось ехать.

Остановившись у знакомой подворотни, Лёшка стал соображать, как же ему разыскать девочку, но тут вышел на улицу мальчик в бескозырке, посмотрел на Лёшку, проговорил:

– Проваливай. Нечего тут стоять.

Лёшка сделал вид, что не слышит, но мальчик повторил снова:

– Проваливай! Кому говорят!

– А тебе что? Место тобой не куплено! – огрызнулся Лёшка.

– Проваливай!

И Лёшка не выдержал. Он вмиг слетел с козел, сжал кулаки. И мальчик сжал кулаки. Ребята стояли друг против друга, и Лёшка уже примерял, с правой руки или с левой ударить, как вдруг появился дворник. Дворник замахнулся на Лёшку метлой, назвал его ванькой (обидная кличка извозчиков) и грозился пообломать бока и ему и лошади.