Сергей Алексеев - Собрание сочинений. Том 2. История крепостного мальчика. Жизнь и смерть Гришатки Соколова. Рассказы о Суворове и русских со

– И кой чёрт этого кутёнка сюда сунули!

Хорошо, заступилась тетка Агафья.

– Тише! – крикнула она. – Чай, не своей волей.

И погладила Митьку по голове.

– Не боись, – приговаривала, – не боись, соколик!

А потом, когда Митька познакомился с дворовым мальчишкой Тимкой Глотовым, то узнал, что от девки Палашки никому прохода нет. «Она немцу про всех доносит», – говорил Тимка.

Тимка рассказал Митьке и про другие дела, про то, что немец горькую пить любит. А как напьется, всех бьет и по-черному ругается. Рассказал Тимка и про ночного сторожа, деда Брошку. Митька еще в первую ночь слышал, как кто-то всё около их окон в колотушку бил. Это и был дед Брошка. «Он трус, – говорил Тимка. – Всю ночь крутится возле вашей избы – это чтоб Палашка знала, что он не спит».

Тимка был старше Митьки, и ростом выше, и в плечах шире. Ходил все эти дни Митька за Тимкой, как телок за маткой, и во всем слушался. А еще Тимка рассказал про господскую псарню и про немого, что за псами ходит. Тимка водил Митьку смотреть на немого.

Глянул Митька – и мороз по коже прошел. Зарос человек, как медведь, а ноздри – нет ноздрей, одни клочья болтаются.

– Что это? – спросил Митька.

– Разбойник, – ответил Тимка. – Вот ему ноздри и выдрали.

– Эй, немой! – крикнул Тимка и кинул в заросшего человека камнем.

Тот выбежал из псарни, неуклюже взмахнул руками, что-то замычал и бросился к ребятам. Тимка – раз! – и убежал. Митька не успел. Подскочил немой к нему, схватил за грудки, притянул к себе, к заросшему лицу с драными ноздрями.

– А-а! – закричал Митька.

А немой ничего не сделал, отпустил Митьку и ушел.

Всю ночь после этого немой мальчику снился. Вскрикивал во сне Митька. Просыпалась Палашка, тыкала его в бок.

– Цыц, поганец! – кричала. – Сила нечистая чтоб тебя забрала!

Хоть и пил немец, а хозяин был дельный. Вот и с оркестром. Менее чем через месяц собрал немец и оркестр, и певцов разыскал. В Чудово на базар ездил, в соседние поместья заглядывал, графские деревни исколесил – и набрал. А вскоре приехал из Новгорода оркестрант и стал вести занятия. И Митька ходил учиться.

К осени, как и обещал граф, прибыли в Барабиху артисты. Встречать прибывших высыпала вся дворня.

– Глядь, штаны-то какие, штаны! – кричал дед Ерошка и показывал на клетчатые, узкие, внизу со штрипками штаны высокого мужчины, ловко выпрыгнувшего из телеги.

– Юбка-то, юбка-то! И как в таких юбках ходят? – хохотала девка Палашка и тыкала пальцем в сторону молодой девушки.

Та смущенно улыбалась и прятала лицо в голубой шарфик.

Вместе со всеми встречать приехавших пришел и Митька. Стоял он рядом с Тимкой и, чтобы лучше разглядеть, по-гусиному вытягивал шею. И вдруг Митька увидел девочку. Была она совсем маленькая, зябко куталась в старенькое пальтишко, из-под которого выглядывала полосатая юбочка. На голове – Митька никак понять не мог – ни платок, ни шаль. Никогда Митька такого наряда не видывал. Девочка внимательно смотрела на встречающих и держалась за руку высокого, в штанах со штрипками.

Девочка Митьке понравилась. После этого Митька все ходил около барского флигелечка, где разместили артистов, – надеялся встретить. Да ему не везло. В первый день прогнала девка Палашка. На второй Митька чуть не попался на глаза самому немцу. И все же Митька девочку подкараулил. Спрятался как-то в кустах, а когда та проходила, выскочил. Выскочил да и сам испугался.

– Ты что? – спросила девочка.

А у Митьки язык словно дома остался.

– Ты что? – повторила девочка. – Как тебя звать?

– Митька я, Мышкин.

– А я Даша, – сказала девочка.

И Митьке от этого сразу стало как-то легко. Осмелел он и выпалил:

– А я тебя еще в первый день заприметил, ты в шали была!

– Да какая это шаль! – засмеялась Даша. – Это шляпка называется.

Митька смутился. Однако Даша улыбнулась. И мальчик опять ободрился.

– А хочешь, я тебе поместье покажу? – спросил он.

– Хочу, – ответила Даша.

Митька ходил, словно летал на крыльях. Сводил Дашу на конный двор, подвел к псарне, показал, где господские амбары, а потом повел в парк и всю дорогу про жизнь в имении рассказывал. И про деда Ерошку, и про Палашку, и про немца.

– А еще, – зашептал Митька, – у нас немой есть. Федька. Он разбойник. Ему ноздри выдрали.

Даша слушала внимательно, и Митьке было приятно.

– А этот высокий – он кто тебе, папаня? – спросил Митька, когда они возвращались домой.

– Нет, – ответила Даша. – Это Роланд.