Валентин Пикуль - Баязет. Том 1. Исторические миниатюры

– А я, – ответит Юрий Тимофеевич, – никогда и не собирался консервировать штыки по музеям! Но рукопашная – это крайность, на которую ходят ва-банк.

В схватке с низамом Некрасов потерял два пальца левой руки, отрубленных кинжалом до сустава первой фаланги. Исмаил-хан, узнав об этом, обрадовался:

– Так ему и надо! Видать, много грешил этими пальцами – вот их у него и оторвало!

– Передайте его сиятельству, – отпарировал Некрасов, – что в таком случае ему оторвет сразу голову!..

Баязет был уже недалек. Эшелон втянулся на широкую равнину. Кое-где пестрела зелень болот, высокие камыши волновались под ветром, на пологих угорьях блестели серебристые солончаки. За час до заката все это стало утопать в синем бархатном полумраке; только на юге еще чернели зубцы далеких скал, в расщелинах которых укрывался таинственный Баязет.

Усталым лошадям подвесили торбы. Впереди лежал еще крутой спуск в долину, и первая пушка, обрушивая из-под колес камни и песчаные осыпи, медленно поползла с горы. В упряжках лафетов падали от усилий кони; в темноте, словно тяжелые утюги, летала сырая казацкая матерщина; люди хватались за спицы колес, впрягали себя в лямки, спасая орудия от бешеного разгона под уклон обрыва.

– Осторожней, ребятки, – покрикивал майор Потресов, – не сверни прицелы, за спицы держи…

Наконец спуск закончили, и войска расположились к ночлегу. Каша начинала бурлить в котлах, а солдаты, попадав на землю и обняв винтовку, уже спали как мертвецы, без сновидений и бреда. В своей упряжи чутко дремали кони, только бродили во тьме сторожевые пикеты да в сторону Баязета смотрели заряженные гранатами ракетные станки…

Карабанов тоже спал, намотав на руку поводья своего Лорда, когда его разбудил Тяпаев: поручика звал к себе полковник. Хвощинский сидел возле костра, прихлебывая чай, а рядом с ним, в рваном своем бешмете, лежал Хаджи-Джамал-бек; полковник кивнул лазутчику, и черкес, надвинув папаху, уполз куда-то в темноту, чтобы не мешать разговору офицеров.

– Извините, что разбудил, поручик, – сказал Хвощинский. – Сейчас вы поднимете свою сотню…

– Как я ее подниму, господин полковник, если люди и лошади валятся с ног? – огрызнулся Андрей.

Хвощинский постучал карандашиком по разложенной на коленях карте; хромая нога его была уродливо отставлена в сторону.

– Видите ли, господин поручик, – спокойно ответил он, – ваша давняя дружба с моей супругой еще не дает вам права дерзить мне. Если же вы не склонны уважать меня как человека, то можете обратить внимание на мои погоны: я их надел, когда вы еще набирались терпения появиться на свет!

– Простите, господин полковник.

– Итак, будьте любезны поднять свою сотню. А теперь смотрите сюда, – полковник раскатал перед ним карту. – Вот дорога на Каракилис, здесь начало истоков Евфрата. Хаджи-Джамал-бек сказал мне, что через суннитский аул Ак Сют-су можно вломиться сразу на Баязет. Ваша сотня и попробует это сделать… Далее! – продолжал Хвощинский. – Ежели попадетесь в засаду, можете отступить вдоль Евфрата на Зейдекан. Там вас выручит генерал Тер-Гукасов, который сейчас идет на Алашкарт…

Встать от этого жаркого костра, сразу вот так взобраться в седло и, будучи в первом ряду, повести сотню в ночь, по чужим неведомым тропам, – нет, это было слишком неожиданно: Карабанов ощутил какой-то холодок возле сердца, и ему стало страшно отрывать себя и свою сотню от всего эшелона.

– Очевидно, – сдипломатничал он, уставясь в огонь, – турки, господин полковник, уже готовы к сдаче Баязета, а тогда зачем же мне…

– Нет! Совсем не готовы.

– Простите, но почему?

– Хотя бы потому, – пояснил Хвощинский, – что гарем паши остался еще в Баязете. Так что будьте мудры и осторожны. Если же на ваших глазах гаремы станут вывозить из города, не препятствуйте. Боже вас сохрани! Иначе погибнете…

– Первая сотня остается здесь? – спросил Карабанов, завидуя Ватнину.

– Да. Я послал бы Ватнина, но… Согласитесь, что, при всех его достоинствах как офицера, он неспособен быть дипломатичным. А вы же ведь человек придворный, светский, – закончил полковник с улыбкой.

– Хорошо. – Карабанов встал. – Я пойду!

– Постойте… Не вздумайте по горячности вступать в Баязет с двух сторон, – строго наказал Никита Семенович. – Покорить азиата можно только в том случае, если оставите ему лазейку для отступления. Иначе он напялит папаху на глаза, кинжал – в одну руку, шашку – в другую, и тогда вам, Карабанов, придется скверно…