Сергей Алексеев - Собрание сочинений. Том 4. Красные и белые. Будущее начинали они. Наш колхоз стоит на горке

Плата за ромашки могла быть любой. Возьми ромашку, а в корзину положи сколько хочешь – хоть копейку, хоть сто рублей.

Сбор от продажи ромашек и поступит в фонд деникинских войск.

Оживились улицы Харькова. Повалили к цветочным корзинам все те, кто против Советской власти, кто за Деникина. Кто рубль, кто два, кто полтину, кто двадцать копеек в корзину бросит. Особенно стараются местные богатеи, обходят один другого.

– Я десять рублей положил!

– Что – десять, я – двадцать!

– Что – двадцать, я – тридцать!

– Что – тридцать, я – сорок!

– Подумаешь – сорок. Я сто положил целковых!

Мальчишка Игнашка, по прозвищу Сверчок, оказался на редкость в тот день смекалистым.

Не в семье богачей появился на свет Игнашка. В железнодорожных мастерских работал рабочим его отец. Соседи по дому, соседи по улице тоже простые рабочие люди.

Спохватились в тот же день на рабочей улице: где же Сверчок Игнашка?!

Мать всполошилась. Отец всполошился. Всем домом пошли на поиски. Лишь к вечеру вернулся домой Игнашка.

Идет, как луна сияет. Держит в руках корзину.

Заглянули в корзину люди. На дне лепестки от ромашек. Рядом целая горка денег.

– Для рабочей кассы, – сказал Игнашка. (Была у рабочих такая касса для общих нужд.)

Догадались люди, где пропадал Игнашка.

А на следующий день притащили соседи газету. И вот тут все без конца дивились. Напечатан в газете снимок. На снимке Игнашка, а рядом с ним генерал Деникин. Ниже подпись, что сам генерал Деникин купил у Игнашки за десять рублей ромашку.

Пригодились Игнашкины деньги. Передали их рабочие из рабочей кассы на нужды харьковским революционерам-подпольщикам.

Долго вспоминали тогда Игнашку:

– Ну и Сверчок! Ну и Сверчок! Деникину всунул, шельмец, ромашку.

Получилось: Деникин на борьбу с Деникиным раскошелился на десятку.

Тяжело для молодой Советской страны сложились дела на юге. Партией большевиков брошен призыв:

– Все на борьбу с Деникиным!

Ваня Заброда, Петя Зимянин и Люба Кубанчик собрались пойти добровольцами в Красную Армию. Явились на сборочный пункт. Отвечают им:

– Молоды еще! Молоды!

И верно: им по 15 лет.

Однако мечтают друзья о фронте, о защите Советской власти.

Представляет Ваня Заброда себя верхом на боевом коне. Вот он лихо на белых скачет. Шашка в руке грозным огнем сверкает. Разбегаются белые.

Петя Зимянин – артиллерист. Старший в батарее.

– Огонь! Огонь! – командует Петя.

Летят снаряды. Точно ложатся в белых.

И Люба Кубанчик мечтает о подвигах. Сумка висит у нее на плече. Красный крест на сумке. Сестра милосердия, сестра милосердная Люба Кубанчик. Вот она с поля боя выносит раненого.

«Сестрица, спасибо», – шепчет боец.

Лежат ребята в травах. О своем мечтают. Ваня Заброда к Пете:

– Стреляешь?

– Стреляю, – признается Заброде Петя.

Петя Зимянин к Ване:

– Скачешь?

– Скачу, – отвечает Ваня.

Вместе они к Любе Кубанчик:

– Спасаешь? Тащишь?

– Тащу, – признается Люба.

Мечтали, мечтали. И вдруг решили:

– В город идем!

– В райком комсомола. Верно!

– Там разберутся.

– Возьмут.

Отправились друзья в райком комсомола. Подходят, встречают ребят, таких же, как они. Тоже о фронте мечтают.

– Закрыт, – говорят, – райком.

– Как – закрыт?

– Почему закрыт?

Подошли к двери. Висит объявление.

Читает Ваня:

– «РАЙКОМ ЗАКРЫТ. ВСЕ УШЛИ НА ФРОНТ».

Растерялись друзья. Огорчение на лицах. А мимо спешат ребята:

– Хотите с нами? Пойдемте. Часть формируется.

И верно, создавалась новая красноармейская часть для борьбы с Деникиным.

Отправились друзья прямо в часть.

– Возраст? – спросили в части.

– Шестнадцать лет, – ответили дружно ребята.

Ваня Заброда для надежности даже сказал:

– Семнадцать.

Посмотрели на них командиры. Глаза у ребят как огонь горят.

– Попробуем, что ли? – обратился один командир к другому.

– Можно, пожалуй, – сказал второй.

Зачислили в красноармейскую часть подростков. Ушли комсомольцы на бой с Деникиным.

Гвардейскому полку Белой армии, который первым вступит в Москву, был обещан миллионный приз.

Наделал шуму в деникинской армии этот приз. Командиры полков спокойного сна лишились.

Полковник Ордин-Нащокин одним из полков командовал. Ордин-Нащокины – дворяне. Еще при первых царях Романовых, при царе Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче, вошел в известность их древний род. Есть что вспомнить полковнику Ордин-Нащокину, есть чем гордиться. Служил он при царе Николае II в Петербурге в гвардейском полку. Был в Зимнем дворце обласкан. Даже с братом царя дружил.