Сергей Алексеев - Собрание сочинений. Том 4. Красные и белые. Будущее начинали они. Наш колхоз стоит на горке

Вот и подняли красные флаги. Пусть адмиралы видят!

Мало того, в городе Севастополе спустились матросы на берег. Вместе с русскими рабочими в революционных прошли колоннах.

Не только в Севастополе, не только на Крайнем Севере, но и в других местах всё чаще и чаще звучат призывы:

– Долой войну!

– Хватит войны!

Рвутся домой солдаты. Ясно иностранным генералам, ясно иностранным капиталистам: пора уходить из России.

Приняли они решение отвести из Советской России свои войска.

Радость на Севере. Радость на Юге. Загудели, задымили корабли интервентов.

Вздохнули свободно советские берега.

Увели иностранные капиталисты из России своих солдат. Но не оставили в покое Страну Советов. Новые зреют планы:

– Белым поможем! Белым! Руками белых генералов задушим Советскую власть.

Ушли из России войска иностранные. С новой силой пошли на Советскую власть войска генералов белых.

Новые шторма над Красной Россией. О новых штормах и наш рассказ.

Стояла весна 1919 года. С востока, из Сибири, с Урала, на молодую Советскую Республику шел адмирал Колчак. Покатилось страшным, пронзительным звоном:

– Белые!

– Колчак!

– Адмирал Колчак!

Запылали села и рабочие поселки, как от боли, вскрикнули города.

Не верил дед Семибратов тревожным слухам. Собрался он как-то за хомутами в лавку купца Кукуева верст за тридцать, на Юрюзаньский завод. Сосед Семибратова, Илья Кособоков, напросился к нему в попутчики. Запрягли лошаденок. В тулупы укутались.

– А ну поспешай, родимые…

Хороша их родная Акимовка! Выйдешь на горку – лежит, красавица. Трубы как свечи. Резные окна. Крылечки что под дугой бубенчики.

Тракт пересек деревню. Побежала стрелой дорога. Столбы телеграфные лентой тянутся.

Едут старик Семибратов и Кособоков. Скользят по весеннему снегу сани. Пересел Кособоков к деду. Скучно без слов, без дела.

Наклонился к Семибратову, шепчет:

– Говорят, кругом жгут беляки деревни.

– Брехня, – отозвался старик Семибратов.

Глянул на Кособокова: щупл, мелкота мужичонка. Вот и голос что писк мышиный.

Снова шепчет Илья Кособоков:

– Людей на столбах телеграфных вешают.

Усмехнулся старик Семибратов:

– Так это ж кто-то со страха выдумал.

Помолчали они, посидели. Кособоков в зубах ковырнул соломиной. Семибратов погладил бороду. Вновь Кособоков к деду:

– Заводских-то прямо в воду под лед спускают.

Отозвался старик с неохотой:

– Пуглив, пуглив нынче пошел народ. Эка страсти какие скажет! Тебе бы, Илька, поменьше слушать.

Заночевали они в пути, в придорожной избе. С рассветом снова тронулись в путь.

Бодро бегут лошаденки. Солнце по-весеннему ласково с неба глянуло. Верста за верстой… Верста за верстой… Все ближе лавка купца Кукуева. С горки на горку. Вот и Юрюзаньский завод.

Повстречали старуху. Как раз при въезде. Замахала руками старая:

– Вертайте, вертайте, милые!

Насторожился Илья Кособоков.

– С чего бы, любезная? – спросил Семибратов.

– О горе, горе!.. – запричитала старуха. – В наших местах Колчакия. Заводских-то на заводском пруду прямо под лед спускали. Камень на шею… Триста безвинных душ.

Онемел Семибратов. Побелел Кособоков. Перекрестились оба. Развернули быстрее сани. Бог с ними, с хомутами, с купцом Кукуевым. От беды подальше.

Добрались к вечеру до придорожной избы. Ждали ночлега, тепла, уюта. Нет придорожной избы. Головешки на этом месте.

Сокрушенно качнул головой Семибратов. Белее снега стоит Кособоков. Ясно обоим: и тут прошагал Колчак. Тронулись дальше крестьяне. Гонят к своей Акимовке. Всю ночь поспешали лошади. К рассвету к месту родному как раз и прибыли.

Поднялись они на взгорок. Свят! Свят! Где же родная Акимовка? Печи торчат да трубы. Дотла сожжена Акимовка.

Через Акимовку тянется тракт. Столбы телеграфные к небу дыбятся. Посмотрели Семибратов и Кособоков туда, на тракт. Свят! Свят! На столбах люди висят казненные…

Не сдержался старик Семибратов. Запричитал он, заплакал. По щекам побежали слезы.

– Да как же?! За что же?!

Тянутся, тянутся вдаль столбы. Тянется смерть-дорога. Стояла весна 1919 года. На Советскую Россию шел адмирал Колчак.

Поражались в тот день в селе. Санька явился. Санька Кукуй. Служил Кукуй в армии Колчака. Забежал он в Зябловку на часок. Показаться отцу и матери.

Ботинками Санька хвастал. Полсела у избы собралось. Ботинки нерусские. Подошва в три пальца. Носок что бульдожья морда.