Юрий Винничук: Аптекарь

Духов воздуха приходилось усмирять словно диких лошадей, и когда они наконец возникали, отец говорил с ними уже ласковым тоном: «Lamarton anoyr bulon madriel traschon ebrasothea panthenon nabrulges Camery itrasbier rubanthy nadres Calmosi ormenulan, ytules demy rabion hamorphyn». После этих слов они готовы были слушаться того, что он им приказывает, хоть и вели себя довольно беспокойно, постоянно перелетая с места на место, то опускаясь, то поднимаясь, и крылья их шумели, как шумят кроны деревьев.

Она запомнила навсегда, как однажды не послушалась отца и, выждав, пока он не уйдет на охоту, нашла ключ, открыла Книгу и стала читать. Страницы Книги были яркого красного цвета, просто обжигали глаза, трудно было различить странные, непонятные слова, которые как будто высыпались на страницу, они вселяли страх, потому что были порождением какого-то нездешнего мира, мира тьмы и тайных шелестов. Рута знала, что отец раскрывает эту Книгу лишь только в сумерках, поэтому прикрыла окна подушками, чтобы на Книгу не падали солнечные лучи, а страницы не так раздражали глаза, и, прищурившись, стала вчитываться, слово за словом произносила она вслух, не зная еще, к кому эти слова обращены, когда вдруг острый холод пронзил ее до костей, а в хижину из-под порога вползла сизая густая мгла, которая какое-то мгновение клубилась перед ее глазами, а затем сформировалась в уродливое чудище, тело которого переливалось, как в реторте, мерцало и струилось, словно течение, все время меняя свой образ.

– Чего хочешь? – прохрипело чудище. Девушка остолбенела и не смогла произнести ни слова, а оно повторяло и повторяло свой вопрос тем же голосом, который доносился откуда-то из глубин земли, пока Рута не ляпнула первое, что пришло в голову, чтобы только чудище вымелось из хижины:

– Принеси воды из колодца.

И оно вышло, точнее вытекло из дома, прихватив ведра, принесло воды и вылило на пол, затем отправилось снова к колодцу, и так ходило без перерыва, залив водой весь дом, пока отец не вернулся и не выкрикнул что-то, похожее на скрежет железа, и тогда чудище исчезло. Отец не ругал Руту, он и так видел, что она насмерть перепугана, обнял ее, прижал к себе и сказал:

– Пообещай мне, что больше эту Книгу не откроешь.

Тот, кто владел Книгой, должен был от нее избавиться в свой смертный час, иначе душа его не могла расстаться с телом. Если он жил в селе, то доверялся священнику, и тот, собрав крестьян, приказывал им принести хворост и развести костер, а затем бросал Книгу в огонь. Когда «Эгремонд» превращался в пепел, настоятель собирал этот пепел в мешочек и передавал его умирающему со словами: «Да будет тебе легко». Но Рута с отцом жили на хуторе возле леса и поблизости не было ни одного села.

Рута открыла замо5к, освободила Книгу из цепей и вовремя отскочила, потому что Книга рухнула на землю так, что пыль поднялась и затанцевала в снопах лучей. Она еле сумела поднять ее и положить на тележку. И так, толкая перед собой тележку, она покатила ее к реке. Книга была тяжелая, как семь смертных грехов, и с каждым шагом становилась все тяжелее, тележка то и дело застревала в земле, земля вскрикивала от боли и покрывалась по5том, а над головой клубились тяжелые оловянные облака и давили на душу, черные тени ложились под ноги и наливали их свинцом, чем дальше, тем тяжелее было ступать, тележка уже еле-еле катилась, бурьян с ненасытной яростью путался в колесах, отчаянно хлестал по ногам, раздирал их в кровь, а тревожный крик воронья, сбивающегося в черную стаю и кружащегося в диком хороводе, напитывал сердце страхом. Но Рута отважно шла дальше, слыша уже, как в ужасе клокочет река, как волны шипят и пенятся, разбивая берег и вырывая из его груди целые куски песка и глины, как скрипят ивы над водой, трещат и раскалываются, едва не валясь вниз. Облака пригибали девушку к земле, наваливаясь на плечи, словно тяжеленные мешки, казалось, она не выдержит и вот-вот рухнет под их весом, в конце концов она упала-таки на колени, но, опоясавшись веревками, дальше волочила за собой эту тележку, ползя, ладони кровоточили и жгли, когда она хваталась за пучки травы, за кустики и сухую землю, какие-то голоса за ее спиной обращались к ней, но она помнила, что отец запретил оглядываться, слышала свое имя, слышала голос матери, но была уверена, что это не мать, а дьявол, и, перекрестившись, ползла дальше, пока не оказалась на берегу. Брызги волн ударили ей в лицо, она вдохнула свежий речной воздух и, перекатившись на спину, ногами толкнула тележку с Книгой с берега, тележка не поддавалась, увязнув в размокшей земле, но Рута упорно толкала и толкала изо всех сил, даже крик вырвался из ее груди, наконец, тележка наклонилась, вздрогнула и скатилась с обрыва прямо в воду, в которой тесно переплелись руки утопленников, волны громко всплеснули и подхватили ее и понесли по течению, Книга закачалась на воде, разгоняя волны, затем треснули на ней все застежки, отлетела колодка, и Книга раскрылась, солнце вдруг вынырнуло из-за туч и прожгло ее лучами, вверх взлетело пламя и через мгновение погасло, а Книга ушла под воду, создавая бешеный водоворот на реке. Обессиленная Рута легла на траву и смотрела в небо, там, наверху, начинало светлеть, облака расползались, воронье исчезло, солнце щекотало лицо.