Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт

– Пусть Зоя пообещает, что с моими девочками все будет хорошо, и ничего другого мне не надо… – занавес, медленно, пополз вверх.

Главе прилетевших из Москвы специалистов, профессору Лунцу, обед принесли в кабинет главного врача психиатрической больницы. Даниил Романович ожидал разговора с Москвой. Фарфоровые тарелки и столовое серебро приборов происходили явно не из столовой. Пациентам выдавали выщербленные миски и алюминиевые ложки, которыми ели все, от супа до компота. По соображениям безопасности, в таких больницах не использовали ножи или вилки.

Лунцу не подали серый, жидкий суп на рыбьих головах и склеившийся кусок ячневой сечки, которыми сегодня кормили больных. В тарелке шафранным золотом светилась стерляжья уха. К первому полагались румяные расстегайчики, с визигой. На кухне не забыли о бутербродах с черной икрой, о сливочном соусе, со свежей зеленью, для белоснежного судака. Вместо пахнущего затхлостью компота принесли ароматный, крепкий кофе, с изящными пирожными.

Лунцу, тем не менее, кусок в горло не лез.

Три года назад, при жизни Сталина, Даниил Романович, заведующий особым отделением в институте Сербского, едва избежал ареста. Лунца хотели присоединить к врачам, обвиняемым в отравлениях высшего руководства страны. Даниил Романович, психиатр, вообще не появлялся в кремлевской поликлинике или больнице. Он проводил экспертизы преступников, подозреваемых в душевных расстройствах, читал лекции офицерам МГБ и курировал закрытые больницы, где содержались опасные умалишенные:

– Но Берия это не интересовало… – он пил свой кофе, – евреи, врачи, тогда скопом шли по делу докторов. Какие-нибудь заштатные рентгенологи, в районных поликлиниках, тоже считались агентами «Джойнта» … – Лунц миновал тюрьму, но неприятности профессора не закончились.

Недавно Комиссия Партийного Контроля, при ЦК, занялась проверкой дел осужденных, содержащихся в лагерях. Летом в Москве появились непривычно выглядящие, постаревшие люди, с седыми головами. Несмотря на жару, они носили ватники или телогрейки:

– Реабилитация, – вспомнил Лунц, – скоро выпустят на свободу невинно обвиненных. То есть тех из них, кто выжил… – он предполагал, что реабилитация затронет и арестованных, проходивших экспертизу в институте Сербского. Лунц боялся жалоб бывших подследственных:

– Сутяги настрочат в Комиссию о несправедливых диагнозах. Проходивших по религиозным делам никто не выпустит на свободу, но к нам посылали и обыкновенных людей… – по мнению Лунца, многие арестованные были обязаны врачам жизнью:

– Лучше сидеть в уютной больнице, занимаясь трудотерапией, чем махать киркой, в шахте, в вечной мерзлоте. Но от людей никогда не дождешься благодарности… – Лунц, впрочем, надеялся, что его опасения беспочвенны:

– Даже если сумасшедшие и пожалуются, никто их не послушает, на то они и сумасшедшие…

От больной Z, как обозначили пациентку закрытой палаты в документах, жалоб ждать не приходилось. Поработав с девушкой, Лунц изменил свое первоначальное мнение.

Покуривая у окна, он рассматривал седобородого старика, копошащегося за оградой больницы. Пожилой человек в тулупе прилаживал к дереву кормушку для птиц. Рядом лежали пустые санки. Лунц улыбнулся:

– Дед вышел на прогулку, а малыш куда-то от него убежал… – психиатрическая больница стояла в глубине заброшенного парка. В прошлом веке, когда выстроили крепкое здание, деревня Томашев Колок, еще не стала частью города:

– Но и сейчас здесь окраина, – Лунц выпустил дым в форточку, – к больнице ходит один автобус, и то редко… – посетители добирались до проходной на такси.

Сегодня день был не приемный. После обхода и завтрака больные разбрелись по этажам, или отправились в мастерские трудотерапии:

– Мастерские тоже возвели в прошлом веке, – вспомнил Лунц, – по тем временам, проект здания очень хорошо продумали… – при больнице имелась артезианская скважина, электростанция, и даже лифты.

Больную Z подняли на этаж грузовой платформой. Девушка не могла передвигаться, скорая помощь привязала ее к носилкам:

– Можно было не использовать ремни, – хмыкнул профессор, – у нее настоящая кататония, вплоть до пресловутых сломанных иголок… – со вчерашнего дня девушку кормили через зонд. Таким же путем подавались лекарства.

Лунц считал, что фармакология, в случае Z, бессильна:

– У нее острый психоз, на религиозной почве. У нас встречались такие пациенты. Надо проводить поддерживающую терапию, ожидая перехода помешательства в хроническую стадию. Она, все равно, навсегда останется овощем…