Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт

В коридоре хлопнула дверь, раздался недовольный голос отца:

– Бутерброды мне не нужны, и кофе я тоже ждать не буду. В обкоме развернут буфет, все-таки экстренное заседание бюро… – мать, что-то, неразборчиво, сказала. Отец отозвался:

– Чушь, Наталья, религиозные бредни. Якобы вчера, в частном владении на улице Чкалова, девица танцевала с иконой, и застыла на месте. Там устроили вечеринку, гости к тому времени перепились. С пьяных глаз, еще и не то вообразишь… – зашуршал пиджак, заскрипели половицы:

– У дома собралась толпа, попы появились, чуть ли не молебен служат. Но милиция и скорая помощь на месте. Надеюсь, они разберутся, что там за девица с иконой. Только этого нам не хватало, перед партийной конференцией…

Бутерброд встал колом в горле Маши, она поперхнулась:

– Я ничего не придумала, в доме, действительно, стояла девушка. Она держала образ, только какой… – Маша не помнила икону, но хорошо помнила мертвенный холод метели, далекий, женский голос:

– Она говорила, что мне надо обрести жизнь вечную, найти спасение. Она тоже называла меня Марией Максимовной, как старик, в Москве. Девушка сказала, что мой отец, Волк. Была еще какая-то змейка… – Маша смутно помнила, как давно, в Москве, мужчина угостил ее конфетой, в телефонной будке:

– Мама забрала леденец. Она велела мне ничего не принимать от чужих людей. У него на руке был рисунок, то есть татуировка, голова волка… – Маша едва успела проглотить бутерброд. Повеяло сладкими духами. Мать, в шелковом китайском халате, с вышитыми драконами, опустилась в кресло напротив:

– У отца дела, даже в новогоднее утро, – вздохнула она, – он позавтракает в обкоме. Ты сыта, милая, или попросить принести еще пирожных… – Наталья налила себе черного кофе:

– Марта только к обеду встанет. Поедим, и погуляем, в парке… – она бросила взгляд на лицо старшей дочери:

– Машенька очень бледная. Но школа закончилась только пару дней назад. Вчера, то есть сегодня, она поздно легла. Ничего, впереди каникулы, пусть отоспится…

Поднявшись раньше мужа, Наталья вынула из ящика комода обитую бархатом коробочку:

– Марта к завтраку не выйдет, отдам Машеньке кольцо. Объясню, что это семейная реликвия. Носить она его пока не сможет. Пусть драгоценность останется нашим секретом, матери и дочери… – потянувшись, Наташа взяла руку девочки:

– Я приготовила тебе еще один подарок, милая… – она улыбнулась, – родовое кольцо… – Маша успела подумать:

– Мама родилась в рабочей семье, откуда у них драгоценности… – щелкнул замок коробочки. На ладони матери заискрились сапфиры и бриллианты. Изящная змейка гордо поднимала голову, обвиваясь вокруг старинного перстня.

Радиола замигала зеленым огоньком. Женский голос, мягко сказал:

– Today is first of January, six o’clock in the evening. Latest news, from London…

В зашторенные окна бились хлопья метели. Детская выходила в сумеречный парк. За оградой, на оживленной улице Куйбышева, двигались отсветы фар, мелькали красные огоньки такси. Девочка сидела на ковре, прислонившись к ножке радиолы, держа на коленях книгу о Джордано Бруно:

– Глава одиннадцатая. Скитания ученого… – рыжие, коротко стриженые волосы щекотали воротник синего халатика. Мама Наташа ворчала, что в таких нарядах разгуливают только уборщицы:

– Ученые тоже, – серьезно отозвалась Марта, – только на картинах их рисуют в белых одеждах… – она нахмурила бровки:

– Белые одежды. Кто-то говорил про такое. Наверное, папа Миша, когда он рассказывал о физических лабораториях. Мои родители работали в закрытом институте… – приемный отец обещал познакомить ее с товарищами Курчатовым и Королевым.

Марта покрывала страницы тетрадок не только уравнениями, но и рисунками. Она набрасывала ракеты, вырывающиеся в космос, летящие к луне, очертания спутников и огромных конструкций, повисших в стратосфере:

– Это рабочие станции, – объяснила она сестре и Саше Гурвичу, – скоро люди поселятся за пределами земли. Такие сооружения станут ступенькой, к освоению далеких планет, например, Марса. То есть Марс близкая нам планета… – откусив от ржаного пряника, Марта задумалась:

– Джордано Бруно сожгли потому, что он настаивал на множественности обитаемых миров. Мы пока не встретили никого, близкого по разуму, но мы и не выходили в космос… – Марта полистала блокнот. В энциклопедии она прочла о таинственном, исчезнувшем материке, Атлантиде, и наскальных рисунках, в Южной Америке:

– Это дело рук человека, – твердо сказала себе девочка, – а насчет Атлантиды, нет доказательств, что она существовала. Нельзя опираться на непроверенные данные. Кто-то так говорил, но я не помню, кто… – она вообще мало что помнила.