Павел Патлусов - Исход

Но всё же на живую рыбёшку – приманку охотнее бросались щука, окунь и голавль… Обычно живую приманку-рыбу находили мальчишки пауля под камнями, на дне реки Сылвы, но определенную ценность представляли именно искусно вырезанные рыбешки. Чем ближе деревянная рыбка была к оригиналу, тем значительнее был улов мастера. Конец весны и всё начало летнего сезона население пауля питалось исключительно рыбой; охота в это время была строго запрещена: птица сидела на гнёздах, а животные обучали своих детёнышей лесным навыкам. В этот период манси старались даже не беспокоить почву, так как она давала силы для всей растительности. Взрослые охотники часто наказывали детей-шалунов, которые ударяли палкой о землю, или ещё хуже ковыряли её. Асык подошёл к реке, присел на лодку. У противоположного берега, возле нависшего над рекой ивняка, в лодке сидел Пахын, внимательно вглядываясь в прозрачную воду. Вот он ткнул острогу возле лодки и тут же вытащил её обратно с трепещущей рыбой на заостренных концах остроги. Чуть подольше вверх по течению сидели в лодке Пыткей с сыном Танатом. Рыбалка кончится, когда солнце начнет опускаться за горизонт. В ночное время манси никогда не охотились и не рыбачили – это время для злых духов. В ночное время работают, рыбачат и охотятся души-тени умерших людей. Может из определенного страха или по причине природной деликатности ночное время было отдано в распоряжении духов Нижнего мира. Заслушавшись легким журчанием воды, Асык неожиданно вспомнил Ярыка, который после камлания сказал: вода течет-душа идёт…

– Не договаривает что-то шаман, хитрит, – невольно подумал охотник, и он почувствовал определённую тревогу, страх за будущее своего маленького селения.

– Пахын, – крикнул Асык, – солнце опустилось низко, – пора домой.

– Ёх, – громко ответил юноша, – сниму только наживку.

Через несколько мгновений лодка причалила к берегу, скрипнув днищем о мелкую речную гальку. На дне лодки лежало около десятка небольших щук и очень приличный по размерам голавль. Асык помог сыну вытащить лодку далеко на берег, чтобы духи, обитающие в воде, не смогли её увести на свою рыбалку. – Завтра, Пахын, тебя будем посвящать в охотники, – уведомил сына Асык.

– Ё-ё-ё, – выразил радостное удивление сын.

На следующий день, как только первые лучи солнца осветили водную гладь Сылвы, причудливо играя в «завихрениях» потоков на перекате, мужчины покинули пауль. Впереди с бубном и колотушкой шагал Ярык, за ним, ступая строго по следу, шёл Асык и замыкал шествие с полным промысловым снаряжением Пахын.

Прохладная роса «сыпалась» на меховую обувь и одежду Ярыка, медленно скатываясь на почву, – вся верхняя одежда и обувь были обильно смазаны барсучьим салом. На чистом и свежем утреннем воздухе Пахын чувствовал необычайный восторг жизни, который не могли разрушить нудный, зудящий писк комаров и мошек. Когда роса начала медленно исчезать при подъёме солнца к зениту, в воздухе появились запахи лесного разнотравья: в низинках стоял медовый бодрящий тело и дух запах таволги, на взгорках «царствовал» земляничный, а в березовых перелесках, на опушках небольших полян кружилась голова от умиротворяющего запаха блошницы. Изредка мужчины спугивали выводки глухаря и рябчика.

– Мала птица ещё, – отметил Асык.

– Ёх, – ответил Ярык, – весна с теплом задержалась… Будьте сейчас очень осторожны: подходим к Священному дереву, – ловушки для нечестивых здесь спрятаны.

Шагайте строго за мной… Асык и Пахын внимательно следили за всеми действиями шамана. Вот они оказались на знакомом взгорке, возле большой и раскидистой березы. Пахын с удивлением разглядывал большое дерево, со множеством цветных лоскутков на ветвях.

– Удивительно? – хлопнул по плечу сына Асык.

– Ёх! – Здесь и моё посвящение в охотники прошло, только лоскут уже исчез, – давно это было, когда Сямын был ещё Великим охотником.

– Разводите костёр здесь, – распорядился шаман, указывая пальцем на небольшое черное пятно в обильной растительности вокруг березы. – Дрова берите вокруг дерева, не заходя за кусты, – он обозначил указательным пальцем периметр возможного сбора дров.

Не успела одежда и обувь основательно высохнуть от росы, как слабый огонёк уже начал «лизать» мелкие сухие ветви березы. Когда огонь разгорелся шаман осторожно подставил к пламени бубен и колотушку, тихо стал что – то напевать или наговаривать на внутреннею сторону бубна. По мере-того как кожа на бубне нагревалась, Ярык руками «разгонял» тепло по всему бубну, продолжая заунывно напевать. Подвески на бубне тихо звенели.