Павел Патлусов - Исход

Наступило утро. Солнце озаряло землю скупыми лучами также как и в предыдущий день, но что-то в долине реки Сылвы изменилось: в воздухе кружила неизгладимая тоска, печаль. Юрты и колы ещё продолжали дымиться, сладковатый запах человеческих трупов в утренней свежести чувствовался сильнее, чем ночью.

– Пора идти, – забеспокоился атаман, сморщив «дубоватый» нос и подёргав окладистую бороду.

– Пусть подсохнет, – закапризничал Николай. – Роса.

– Лучше уж вымокнуть, чем здесь на вонючем пепелище сидеть, – возразил ему Сундуков, поднимаясь с ложа.

– Надо было вначале шкурки бобров у них взять, а потом жечь, – с возмущением высказался Михаил.

– Надо! – заскрипел зубами Онуфрий. – Иди посмотри на Тихона и Арсения, – все бы на копьях были, дурень! Иди лучше к вогулам и ведите их с Афоней сюда, – пора выходить на дерево.

Через небольшой промежуток времени вогулы, подтыкаемые в бока ножами, стояли возле ватажников.

– Ярык, не надо их вести к Священному дереву, – по-вогульски сказал Асык. – Примем здесь смерть вместе с нашим народом.

– Нет смысла, – ответил шаман.

– Глянь, атаман, – воскликнул Михаил. – Лопочут, суки. – Он ткнул ножом Асыка в бедро. Асык даже глазом не повёл.

– Ты, собака, что делаешь, – набросился на него Онуфрий. – Не смей дековаться 43 43 Дековаться – издеваться, насиловать, мучить. над проводниками!

Одновременно он подмигнул ватажникам; его заступничество было не более чем театральной позой «доброго» дяди.

– Почему нет смысла? – начал вновь разговор Асык с шаманом.

– Наш поход имеет смысл в качестве мести – вот и всё.

Надеюсь, тебе уже нет никакой разницы когда в этот день, кстати, чудесный для смерти, ты уйдешь в Верхний мир. Кроме того если мы останемся здесь, то погубим Татью – твою дочь. Она пока ещё жива. Если мы будем непреклонны, то бандиты нас долго будут долго здесь терзать и обнаружат твою дочь.

– Ёх.

– Налепетались? Пошли! – толкнул в бок шамана Сундуков. – Веди к Священному дереву.

– Ёх, – молвил Ярык, направляясь по знакомой ему тропе, незаметной для постороннего взгляда. Выйдя из пауля, Онуфрий с мушкетом, пристроился в конце процессии; он обламывал ветви кустов, ибо был уверен: нужно будет найти выход и обратно.

В это время Татья в воздуховоде подобралась к его началу, там где была сделана решетка из деревянных палок; она явно слышала, что толпа народу покинула пауль. В начале Татья попыталась выдавить палку в обрешётке руками, но ничего не вышло. Со слезами на глазах девушка уперлась в перемычку головой, и одна из палок треснула. Она доломала её руками, а потом уже спокойно выбрала остальные палки из решетки.

Выставив голову наружу, она увидела, что её родное по-селение полностью исчезло. На месте колов и юрт находились пепелища, которые ещё дымились. Вороны уже крутились над бывшей деревней манси. Вдали, возле кузницы, стоял хромой пес Пыткея, печально виляя хвостом. Сладковатый запах жженого человеческого мяса вызывал тошноту. Татья уже хотела залезть в своё убежище обратно, но подбежавший к ней пес, лизнул её в щеку. Он был рад, что в живых осталась хоть одна живая Душа манси. Девушка вылезла на поверхность, погладила собаку, и направилась по следу ватажников. Пёс потянулся за ней, но в логу она наказала ему сидеть в кустах, пока она не вернется.

– Сиди и жди, – прижала она руками собаку к земле. Этого было достаточно, чтобы пес понял её требование. – Выйдешь только ко мне. Понял? – Собака лизнула девушке руку.

Преследование ватажников с пленными манси продолжалось довольно долго. Татья промокла полностью, ветхое худое платьице прилипло, а точнее сказать: «примокло» к телу. В меховой обуви «чмокала» вода. По этой причине девушка старалась следовать за преступниками весьма осторожно, на приличном расстоянии от них. Кроме того, она опасалась, что вдруг кто-то отстанет от ватаги по нужде. Неожиданно Татья услышала радостные крики ватажников, возбужденный разговор. Она постаралась приблизиться к разбойникам; они уже подошли к Священному дереву, а потому явно торопили своих пленников. Татья влезла в логу на толстую ольху, перед ней, как на ладони, открылось Священное дерево на небольшом взгорке.

– Сейчас, Асык, нам раскроется вся широта небес, – тронул связанными руками друга шаман.

– Я бы желал укоренится на этой славной и прекрасной земле, – ответил Асык.

– Они что-то лепечут по-вогульски, – закричал Николай. – Колдуют! Могут всё богатство в прах превратить!