Руфин Гордин - Петру Великому покорствует Персида

— Полно болтать-то! — рассердился Артемий Петрович.

— Ровно дохлятиной набит, — не унимался правитель.

— Чего городишь! Зови толмача да впусти их вместе с ним.

— Сам изволишь поглядеть да обонять, — торопливо проговорил чиновник и исчез за дверью.

Впрочем, странное известие это невольно заставило Артемия Петровича насторожиться. В нём было нечто смутительное. Мешок... Тяжёлый дух... От этих нехристей дождёшься и того, что какую-нибудь убоину поднесут. Обычаи у них самые дикие. Многажды имев с ними дело, он каждый раз убеждался в их непредсказуемости. Они жили по своим уставам, не имевшим ничего общего с привычными представлениями. За годы своего здесь сидения он так и не проник в них, хоть и тщился...

В ожидании Артемий Петрович стал рассеянно перебирать бумаги, лежавшие на столе. В них, впрочем, не было никакой важности: все они были доложены и резолюции накладены. Однако следовало изобразить рабочий вид. Да и сами бумаги действовали на инородцев завораживающе, ибо они бумаг не знали, а потому видели в них нечто сверхъестественное, некую магическую, колдовскую силу, обладавшую непонятной властью.

В дверь поцарапались. Это означало, что правитель ждёт разрешения впустить депутацию.

— Пущай! — возгласил Артемий Петрович и, напустив на себя важность, уткнулся в бумаги. Он не поднял головы и тогда, когда они вошли и стали на пороге. Затем, выждав сколь следовало занятому властительному человеку, глянул на вошедших и буркнул:

— Ну? С чем явились? Савелий, допросил ты их?

Толмач Савелий имел смущённый вид. Он поклонился и начал:

— Известный вашей милости владетель калмыцкой Доржи Назар прислал ближних своих людишек с важною вестью почтенному наместнику великого царя и государя...

Стоявший рядом с толмачом небольшой округлый человечек с плутоватым лицом в богато расшитом халате подобострастно обратился к губернатору с длинною речью.

— Чего он там лопочет?

— Сейчас, ваша милость. Стало быть, Доржи извещает могущественного наместника великого царя и государя, что одержал-де полную победу над врагами. Они-де были врагами его царского величества...

— Полно врать-то! — раздражённо перебил толмача Артемий Петрович. — Какие такие враги в здешней земле у государя нашего?

Савелий заклекотал, обратясь к послу, и, выслушав его ответ, доложил:

— Он говорит, что враги Доржи Назара есть одновременно и враги великого царя. А посему-де просит переслать в царствующий град Питербурх доказательство сей великой виктории.

Посол обернулся и что-то коротко бросил стоявшим за ним спутникам его. Они вытолкнули вперёд квадратного человека с объёмистым мешком. От этого движения по кабинету распространилась волна зловония.

— Это ещё что?! — сурово выкрикнул Артемий Петрович, подозревая недоброе. — Что за доказательство? Падалью несёт — мочи нет!

— Так что осмелюсь доложить, — смущённо забормотал толмач. — Уши это. Врагов, стало быть. Во свидетельство великой победы.

Посол снова торопливо заклекотал, и толмач добавил:

— Четыреста и пятнадцать ушей... Полный расчёт.

Артемий Петрович побагровел. Это было чёрт знает что такое! Вонь становилась невыносимой. С другой же стороны... Сие есть некий знак верноподданничества, явно пренебречь которым казалось ему недипломатичным...

Неожиданная и странная мысль вдруг пришла ему в голову. Отчего это ушей нечётное число? Что сие означает. Не есть ли это какой-то символ?

Зажав нос и отвернувшись, он пробормотал:

— Унесите мешок, черти! На улицу его, на мороз!

Он подождал, пока страшный презент исчез за дверьми, распорядился открыть одно из окон и велел толмачу:

— Скажи сему нехристю, что я от имени великого государя принимаю свидетельство верноподданничества Доржи Назара и поздравляю его с викторией. Однако пусть объяснит, отчего это ушей четыреста пятнадцать? Не есть ли в этом некий знак?

Посол заулыбался.

— Он говорит, что среди врагов не было карнаухих, а четыреста пятнадцатое ухо принадлежало верблюду предводителя врагов. Он был заколот и съеден.

— Ладно, коли так. Теперь гони их в шею, — приказал Артемий Петрович правителю. — Пусть выдадут им из казны медный чайник.

Посольство, кланяясь, вывалилось вон.

— Слава тебе Господи, — вздохнул губернатор. — Экая вонища. Четыреста пятнадцать ушей... Окаянные, чего придумали... Нехристи, одно слово — нехристи.

Он хотел было отправиться в трапезную и уже вышел из-за стола, как дверь снова отворилась, и правитель выкрикнул: