Евгений Люфанов - Великое сидение

– Ладно, завтра присланным от отца людям объявлю, что поеду с ними, ежели будут выполнены такие мои кондиции: пускай отец дозволит нам обвенчаться, не доезжая Петербурга либо Москвы, а потом определить жить где-нибудь в деревне.

Объявил Алексей свои кондиции Толстому, и тот именем царя обещал безоговорочно их выполнить. И еще одно непременное условие выговорил себе Алексей – чтобы ему дали возможность съездить в итальянский город Бари поклониться мощами св. Николая, а потом осмотреть Венецию и Рим, дожидаясь тем временем письменного согласия отца на сказанные кондиции.

Через месяц, пока Алексей в сопровождении Толстого и Румянцева путешествовал по итальянским городам, от царя в Неаполь пришло письмо, которое вицерой переправил царским посланникам. Петр им писал: «Мои господа! Письмо ваше я получил, и что сын мой, поверя моему прощению, с вами действительно поедет, то меня зело обрадовало. Что же пишете, что желает жениться на той, которая при нем, и в том весьма ему позволится, когда в наши края приедет, хотя в Риге или в своих городах, или хотя в Курляндии у племянницы в доме; а чтоб в чужих краях жениться, то больше стыда принесет. Буде же сомневается, что ему не позволят, и в том можем рассудить: когда я ему так великую вину отпустил, а сего малого дела для чего мне ему не позволить? О чем и наперед сего писал, и в том его обнадежил, что и ныне паки подтверждаю; также и жить где похочет, в своих деревнях, в чем накрепко моим словом обнадежьте его».

Показали это письмо царевичу, и от него напрочь отлетело былое уныние. Он был доволен и весел: отец давал полное прощение; разрешает жениться на Афросинье, только поставил свою кондицию, чтобы свадьба была сыграна в России, в какой-нибудь тихой местности, дабы, видишь ли, избежать стыда. Это потому он так написал, что Афросинья из подлого звания. А у него-то самого государыня Екатерина из каких?.. Из самых последних портомоек да солдатских девок вышла!

Однако обвенчаться с Афросиньей в скором времени было все же невозможно. Как ей, брюхатой, под венцом стоять? Вот так голубица непорочная! И куда она поедет такая? Не в повозке же ей рожать царственного дитеныша. Приедет в Петербург после родов, тогда они и венец примут.

– Ну, ин так.

Царевич поручал охрану Афросиньи ее брату Ивану Федорову… Написал ему: «Умоляю беречь свою сестру, а мою жену (хотя еще не признанную, но я уже имею разрешение), чтобы она ни в чем не терпела нужду, ибо нет никакого препятствия для ее признания, кроме ее беременности, которая с божьей помощью окончится благополучно».

Афросинья не горевала после отъезда возлюбленного. Деньги он ей оставил, и она, будучи в Венеции, купила тридцать аршин золотистого сукна и голубого атласа на свои наряды, серьги и рубиновое кольцо, ходила слушать музыку и не утруждалась никакими заботами.

Была еще одна возможность избежать царевичу Алексею возвращения к отцу. Все происшедшее в Неаполе вызывало у австрийского императора недоумение и подозрительность, что даже затрагивало его совесть: не обошлись ли грубо с кронпринцем-свояком? Цесарь хотел повидать его и расспросить обо всем. Кронпринц, конечно, сочтет долгом поблагодарить за приют и проститься, – вот тогда они и поговорят. Но встреча их не состоялась. Толстой и Румянцев провезли Алексея через Вену ночью, когда тот спал. И все же Карл VI до конца выполнил свой родственный долг. Узнав, что карета отъезжающих направилась по дороге на Брюн, срочно послал курьера с предписанием моравскому губернатору задержать под каким-нибудь предлогом кронпринца Алексея и допытаться у него, по своей воле он едет к отцу или было принуждение. Если кронпринц скажет, что не хочет ехать дальше, то отвести ему удобное помещение и смотреть, чтобы сопровождающие его люди не сделали бы с ним чего-нибудь худого.

Но, отослав курьера, цесарь передумал – напрасно затеял это. Продолжать оказывать покровительство Алексею при угрожающей Австрии опасности от русского царя было бы безрассудно. Кстати, у кронпринца Алексея нет никаких данных, чтобы надеяться извлечь из общения с ним какую-нибудь пользу.

Эту последнюю ошибку цесаря исправили московиты, сопровождавшие кронпринца. Они не допустили губернатора к тайному свиданию с их подопечным, – не драться же было губернатору с ними! А дальше никто их задерживать уже не мог.

От самой границы на пути в Москву русские люди восторженно встречали царевича:

– Государь наш будущий!.. Ура его высочеству царевичу. Ура-а!..