Юрий Давыдов - Вечера в Колмове. Из записок Усольцева. И перед взором твоим...

Любопытно было бы прочесть рапорт вице-адмирала Барти о столь позорном для престижа его эскадры «упущении». Архивы британского Адмиралтейства несомненно содержат документацию, запечатлевшую уникальный подвиг Головнина. К сожалению, мне не удалось навести справки.

Моряк-декабрист Д.И.Завалишин писал, что после происшествия с «Дианой» «русские корабли избегали м.Доброй Надежды», опасаясь недоброжелательства околпаченных представителей администрации гордого Альбиона. Опасения, прибавляет автор мемуаров, были, вероятно, напрасными, ибо англичане, по его мнению, сознавали свое вероломство – ведь «ученые экспедиции составляют всегда изъятие из военного права». Завалишин Д.И. Записки декабриста. Спб., 1906. С. 69.

Цитирую анонимное «Путешествие в Санкт-Петербург в 1814 году с заметками об императорском русском флоте». Автор, английский корабельный хирург, человек, судя по книге, богатого морского опыта, в течение двух лет был прикомандирован к нашей Балтийской эскадре.

Л.А.Гагемейстер (1780—1834), уроженец Латвии, дважды обогнул земной шар, уточнил карты некоторых островов Тихого океана, строил на Байкале суда, умер капитаном первого ранга. «Старинным другом и сослуживцем», «сведущим и опытным офицером» называет его Головнин.

А.А.Баранов (1746—1819) был первым главным правителем русских поселений в Америке. В 1818 г., прожив десятки лет в Новом Свете, отправился в Петербург на корабле «Кутузов» (командир Л.А.Гагемейстер). В пути, у острова Ява, скончался.

Писатель и географ Ю.К.Ефремов работал на Курильских островах после Великой Отечественной войны. Одна из задач экспедиции заключалась в возрождении русских географических названий, похороненных за долгие годы японского правления. «Перед нами, – пишет Ю.К.Ефремов, – встал вопрос: не использовать ли карту Шпанберга при восстановлении старых названий? К сожалению, это оказалось неосуществимым. Островов на своей карте Шпанберг нарисовал больше, чем их было в действительности. Возможно, что туман, застилая низкие перешейки, разделял целые острова на части, и Шпанберг изобразил по нескольку островов на месте единого острова. Контуры при этом получились такими искаженными, что невозможно было их опознать». Ефремов Ю.К. Курильское ожерелье. М.; Л., 1951.

Об изначальных экспедициях см., например, содержательную работу Б.П.Полевого «Первооткрыватели Курильских островов: Из истории рус. геогр. открытий на Тихом океане в XVIII в.» (Южно-Сахалинск, 1982.)

Булгарин Ф. В. Воспоминания: Отрывки из виденного, слышанного и испытанного в жизни. Спб., 1846—1849. Ч. 1—6.

Экземпляр мемуаров, хранящийся в Библиотеке им. В. И. Ленина под шифром S 73/95, испещрен язвительными восклицаниями читателя-современника. Одно из них особенно примечательно. На страницах 315—316 автор «Воспоминаний» как бы мимоходом лягает мертвого льва, утверждая, что «гениальный Пушкин» изъяснялся «более по-французски, думая этим придерживаться высшего тона», и что «похвала какого-нибудь князя» была ему дороже похвалы Державина. Рядом гневная отповедь неизвестного читателя: «Вздор и ложь: я знал Пушкина и помню, что он охотно и прекрасно говорил по-русски. Но Булгарин не может позабыть и переварить эпиграммы Пушкина». И далее: «Гнусная ложь: нельзя было держать себя благороднее Пушкина…»

Насколько мне известно, пушкинисты не обратили внимания на этот экземпляр булгаринских мемуаров. Представляется небезынтересным установить автора маргиналий.

Экземпляр книги Г.Давыдова, читанный В.М.Головниным, находился в библиотеке писателя Вл.Лидина. «Во множестве карандашных пометок, подчеркнутых строчках, восклицательных и вопросительных знаках можно ощутить твердый характер знаменитого мореплавателя… В пометках этих во всей полноте проявляется благородство просвещенного деятеля, непримиримого к взяточничеству, поборам и угнетению человека». (Лидин Вл. Наедине с книгами//Новый мир. 1957. № 6.)

Так звали лейтенанта Хвостова (примеч. Головнина).

Позденеев Д.М. Материалы по истории Северной Японии и ее отношений к материку Азии и России. Йокохама, 1909. Т. 2, ч. 3.

Отмечая «серьезность и вдумчивость» В.М.Головнина, автор, однако, упрекает его в несерьезном, невдумчивом отношении к «боевым способностям» японцев. А коль скоро такое отношение было усвоено, то и оказывается, что Головнин в известной степени (ему известной, Д.Позденееву) повинен в неудачах русско-японской войны, происходившей без малого столетие спустя.