Жеральд Мессадье - Царь Давид

– Я предполагаю, что там будет пиршество, – сказал Малхисуа, растирая руки.

– Пир действительно будет, – сказал Саул.

– Нам не нужно там присутствовать.

– Мы придем туда, несмотря ни на что, – ответил Саул. – Отсутствовать на пире было бы ошибкой.

– Почему? – спросил Иевосфей. – Ничто не обязывает нас присутствовать на триумфе этого… Давида.

Авенир спустился в бассейн, слегка опираясь на ногу, поврежденную падением с лошади.

– Присутствуя, мы поддержим в народе чувство, что мы разделяем их ликование и что Давид торжествует под моим руководством, – сказал Саул.

– Чтобы восторжествовать, он торжествует, – произнес Иевосфей, закрывая глаза под горячей водой.

– И долго он будет так торжествовать? – спросил Аминадав. – Нельзя же двадцать лет говорить о Голиафе!

– Так как Давид сейчас герой сражения, – прервал Авенир, – пошлем его воевать. – Он вопросительно взглянул на Саула.

– Это идея, – пробормотал Саул.

– Ведь не всегда же рогатка будет истреблять оставшуюся часть филистимлян, – заметил офицер.

– Да-а, надо хорошенько подумать обо всем, – сказал Саул, который начал одеваться. Его жена прислала раба с туникой из тонкого льна. Другой раб наклонился, чтобы завязать сандалии, недавно натертые лавровым маслом.

– Подумать обо всем? – спросил Авенир, подняв глаза на царя.

– Женщина, – прошептал Саул.

– Это не то, чего ему не хватает, – сказал Малхисуа.

– Не просто какая-нибудь женщина, – сказал Саул безразличным тоном.

– Ты должен, во всяком случае, отдать ему руку твоей старшей дочери, моей сестры Меровы, – сказал Иевосфей.

– Я ничего ему не должен, – сухо ответил Саул.

Возгласы удовольствия офицеров во время омовения перекрывали их разговор. Ведь не каждый день рабы растирали им спины мочалками и мыли горячей водой с мылом. Те, кто слышал, поняли: Саул собирается таким образом обольстить Давида одной из своих собственных дочерей. Но какой? Меровой, Мелхолой? Иевосфей наклонил нахмуренный лоб, ожидая объяснения: его не было. Саул выдержал его взгляд молча. Внезапно он прекратил одеваться и покинул зал с расшнурованными сандалиями. Мелхисуа и Аминадав остались на месте, словно завороженные.

– Услать его – это хорошая мысль. Вдали от Ионафана он будет менее опасен, – вновь начал Саул вместо объяснения. – Но свадьбы не будет; я не хочу его больше иметь в своей семье. – И немного погодя он добавил: – Однако моя дочь дополнит идею Авенира.

Офицеры все еще шумно плескались.

– Ты знаешь, что делал Самуил в Иерусалиме? – спросил Саул у Авенира.

– Он приехал посмотреть, – ответил тот.

– Посмотреть… – горько повторил Саул. – Не на меня приехал он посмотреть. – Он встал. – Пойдемте. Ионафану, Давиду и их свите тоже надо освежиться. Для всех здесь не хватит места.

Авенир задумчиво вытер лицо, оделся и вышел последним.

В действительности места для всех было достаточно.

Это произошло в конце праздника; после печенья с медом, сушеных фиников и миндаля в квашеном молоке, пританцовывая, вошли девушки. Они играли на систре и пели, их было шестеро – подведенные сурьмой глаза, алые губы, умащенные маслом волосы и короткие юбки. Они направились к царю и его свите, которые расположились на возвышении. Все они сидели на шкурах животных, уставленных блюдами и кубками.

«Слава! Слава Саулу-царю, избранному Бога! Слава Саулу – знамени Бога! Слава Саулу – покорителю неверных!» – пели они. Тамбурин сопровождал эти речитативы. Гости зааплодировали.

Саул улыбкой поблагодарил танцовщиц. Мелхисуа, Аминадав, Иевосфей и несколько офицеров эскорта были в угрюмом настроении. Разместившаяся неподалеку от них группа, состоящая из Ионафана, Давида и сопровождающих их офицеров, зааплодировала. Давид сиял; он мельком заметил, что выражение лица Ионафана изменилось от удивления до беспокойства.

Танцовщицы остановились перед ними и запели другую песню: «Слава, слава Ионафану, нашему славному воину! Слава, слава Ионафану, достойному сыну великого царя Саула! Слава, слава Давиду, победителю чудовища! Слава, слава Давиду, доблестному лейтенанту!»

– Будь благоразумен, – прошептал Ионафан Давиду. – Первая танцовщица – моя сестра.

Посматривая вокруг, Давид заметил, что взгляды соседней группы направлены в его сторону, при этом смотрящие старались скрыть свое внимание.

Ионафан аплодировал вяло, поддерживаемый офицерами, но Давид по-юношески азартно хлопал в ладоши, притворяясь, что пьян.