Жеральд Мессадье: Царь Давид

Соломон принял его в зале в присутствии камергеров и командира царской гвардии, которым все еще был Бенаи. Авиафар бросился в ноги новому царю, но тот поднял его решительным жестом.

– Я бы должен предать тебя смерти, – сказал он ему спокойно и холодно. Старик, казалось, разлагается на месте. Он дрожал, как лист на ветру. – Ты предал моего отца, коронуя другого, в то время как мой отец был жив и занимал этот трон. Однако ты нес ковчег Господа перед моим отцом. Ты прошел через многое с моим отцом. Я довольствуюсь тем, что лишаю тебя сана священника храма.

Авиафар кивнул головой и, кланяясь как можно ниже, призвал благословения Господа на своего судью и царя, прежде чем уйти. Садок потом удивился, что его старый товарищ даже не пришел с ним попрощаться. Больше никто не слышал об Авиафаре.

Презренный Схимей, который когда-то предал Давида в пользу Авессалома и потом валялся в ногах Давида в Жилгале, недолго тешил себя иллюзией, что про него забыли. Два гвардейца царя пришли за ним, чтобы доставить его к Соломону. Он сразу же предстал перед ним. Царь занимался другими делами и заставил интригана подождать.

– Схимей, – сказал ему Соломон, – твои преступления достаточно известны, чтобы я к ним возвращался. Ничто их не оправдывает.

Тот стал бледным, словно полотно.

– Ты живешь в Иерусалиме. Ты можешь взять там дом. Но я не хочу, чтобы ты покидал город, чтобы где-то готовить заговор. Знай отныне, если ты перейдешь долину Кедрон – ты мертвец. Пусть это будет тебе ясно. Ты сам отвечаешь за свою собственную смерть.

Схимей, рыдая, пополз к подножию трона. Жалкий лицемер, он клялся в вечной верности царю. Соломон с отвращением отдал приказ поднять его и выдворить из дворца.

Осторожные люди поняли, что лучше держаться тихо. Однажды Адония нанес визит Вирсавии.

– Ты пришел как друг? – спросила она. Будучи матерью царя, она выслушивала огромное количество жалоб. Но она не могла забыть день самовольной коронации Адонии, когда она была вынуждена спешно идти поднять Давида.

– Я пришел по дружбе. Мне нужно что-то сказать тебе.

– Я тебя слушаю.

Он сел, а она смерила его взглядом. Он казался честным. По крайней мере, он отказался от экстравагантных выходок того времени, когда он сам себя короновал: он довольствовался обществом двух придворных или гвардейцев и был далек от эффектных эскортов былых времен.

– Ты знаешь, – сообщил он, – трон принадлежал мне по праву наследования. Весь Израиль надеялся видеть меня царем. Но я уступил в пользу твоего сына.

Она нахмурила брови.

– Это воля Господа, – продолжил он. – Чтобы искупить ущерб, нанесенный мне, я прошу одолжения. Не можешь ли ты попросить царя, ибо я знаю, что он тебе не откажет, отдать мне в жены Абисхаг Схунамит?

– Последнюю наложницу Давида? – спросила Вирсавия равнодушно.

– Ее самую.

– Ну что ж, я могу поговорить об этом.

Он горячо ее поблагодарил и ушел. Едва лишь дверь закрылась за ним, ее затрясло от гнева. Наложница Давида! И что, он принял ее за дурочку, которая не представляет, что это такое – взять в жены наложницу покойного царя? Что она не догадается о его намерении присвоить себе царство! [19]Этот интриган все еще не раскаялся. Он решился снова строить козни, требуя соблюдения права первородства! Вирсавия стучала палкой по плиткам, задыхаясь от гнева. Две служанки успокаивали ее.

– Госпожа! Госпожа! Ты сделаешь себе хуже! – упрашивали они.

«Это верно, я сделаю себе хуже, – подумала Вирсавия. – Надо сделать плохо ему!»

Она позвала служанку и отправилась к своему сыну.

Он принимал своих министров, улаживая сложное дело наследства, проблемы дорог, размытых из-за выпавших дождей. Но он прервался, чтобы тепло встретить ее, встал, чтобы помочь ей пройти от двери до того места, где он сидел. Усадил ее рядом с собой. У нее был раздосадованный вид, который он хорошо знал.

– Что привело тебя ко мне? – спросил он.

– Адония сегодня был у меня, – ответила она.

– Адония? Неужели? И что же ему было нужно? Вирсавия посмотрела прямо в глаза сыну.

– Он хочет, чтобы ты разрешил ему жениться на Абисхаг.

Соломон не мог поверить.

– Адония попросил у тебя это?

– Он попросил этого, ссылаясь на то, что ты мне не откажешь.

Соломон расхохотался.

– Почему же тогда он не попросил у тебя трон, пока был там?

Потом он резко помрачнел.

– Он неисправим. Он все надеется на трон. Он интриган и будет интриговать. Его надо казнить немедленно.