Евгений Сухов - Царские забавы

Злословили о том, что Елена Шереметьева оказалась более сговорчивой.

Как и Иван Васильевич, царевич рано почувствовал вкус к государственным делам и уже с десяти лет вместе с отцом принимал послов.

А когда два года назад государь сильно занедужил и написал духовную, что оставляет после себя Московское царство на сына старшего, бояре даже возрадовались, ожидая отрадных перемен.

Иван Васильевич пошел на поправку и, созерцая с одра бритые затылки бояр, подобно единорогу дышал огнем ярости: «Сына моего захотели?! Думаете, он для вас добрее станет? Ан нет! Яблоко от яблони недалеко па-дает!»

Иван Васильевич знал и о том, что на базарах толковали о наследнике едва ли не как о спасении ото всех бед. Оставалось только спровадить стареющего царя на погост, чтобы зажить счастливо. На базарах и в полках поговаривали о том, что царь бывает не в меру крут с сыном и без причины колотит его палками, как слугу, посмевшего стянуть с господского стола кусок сладкого пирога.

Не однажды старший сын подступал к царю с просьбой дать ему несколько полков посошной рати, вот тогда он сумеет обуздать жадность шляхтичей, однако всякий раз царевич натыкался на холодный смех: «Тебе ли воеводствовать? Лучше девкам под платья лазай, это у тебя куда лучше получается!»

Последняя ссора случилась неделю назад, тогда Иван Иванович умолял отца дать ему воинство, чтобы выручить Псков, а в случае отказа грозился оторвать от царства большую часть, где и собирался поживать. Огрел Иван Васильевич в ответ по затылку наследника тростью…

— Стало быть, всякие уступки обещает? — переспросил Иван Васильевич, хмуря чело.

— Обещает, государь. Пишет о том, что недолго батюшке на царстве быть. Будто бы ты так одряхлел, что не встаешь с постели, а бояре, собравшись воедино, сажают тебя на горшок по надобности, как чадо несмышленое.

— Хм, ишь ты чего придумал.

В трудный год Иван Васильевич поднимал в свои комнаты из соборов и монастырей чудотворные иконы, которые помогают царю справиться с невзгодами. Сейчас здесь были две главные святыни Руси — Владимирская Божья Матерь и образ Нерукотворного Спаса.

Перекрестился государь. Выдохнул горько. Водицы с чудотворных крестов нужно принести, вот что от лиха может выручить.

— Даже не знаю, как далее продолжать, государь.

— Говори, Афанасий Федорович, не робей, теперича мы с тобой близкая родня.

— Шляхтичи сказывают о том, что царевич Иван Иванович готов пойти даже на отцеубивство, чтобы занять стол царский.

— Вот оно что! — едва ли не радостно восклицал государь. — А мы сейчас у него спросим об этом. Ямщики, готовь сани! В слободу к царевичу Ивану спешим!

Иван Васильевич всегда любил Александровскую слободу, и свою привязанность он передал и царевичу. Особенно красива крепость была в сентябре, окруженная с одной стороны дубовой чащей, с другой — бором. Так и стояли великаны-деревья на страже государева спокойствия. Своей безмятежностью они сокрушали множество злобных духов. А иконы и мощи святых, хранимые в Троицком соборе, делали детинец неприступным совсем.

— Отворяй ворота! — выкрикнул возничий. — Царь-батюшка Иван Васильевич приехал!

— Иван Васильевич пожаловал! Московский государь в крепости! — поднялся переполох во дворе.

Скрипуче отворились ворота. Встречать государя выбежало три десятка стрельцов. Сотник, напуганный небывалой молчаливостью царя, без конца тараторил:

— Батюшка-государь, ты бы гонцов послал, мы бы тебя как следовало встретили. — И, дрожа от страха, добавлял: — Вот радость-то для нас всех какая великая настала!

Иван Васильевич, опираясь на крепкие руки бояр, неторопливо ступал по земле. Не замечая верноподданнических поклонов, он поднялся по Красной лестнице и вошел в палаты. Полы распахнутого кафтана хлестали лбы согнувшейся челяди. Когда государь наконец проходил мимо, холопы облегченно вздыхали, понимая, что «приласкать» их мог и железный посох самодержца.

В Гостиной комнате находилась только Елена. Боярышни, что воробьи при приближении кота, разлетелись по сторонам. Беременная сноха тяжело поднялась с лавки и, насколько позволял огромный живот, поклонилась царю.

— Где сын?! — закричал свекор. — Ванька где?!

— В Постельном покое отдыхает, батюшка, — перепугалась Елена. — Может, мне его покликать?

— Не надо, я до этого мерзавца сам доберусь! — шагнул к выходу Иван Васильевич. — А ты почему перед свекром нагишом шастаешь? — обернулся государь на перепуганную невестку.