Александр Дюма-сын - Дама с камелиями

Но когда человек, внушивший эту безмерную любовь, обладает настолько великодушным сердцем, чтобы принять ее и не вспоминать о прошлом, когда он отдается ей весь целиком, — словом, когда он любит так же, как его любят, этот человек переживает в таком случае все земные чувства, и после этой любви его сердце будет закрыто для всякой другой.

У меня не было этих мыслей в то утро, когда я возвращался домой. Я мог только смутно почувствовать то, что со мной случится, и, несмотря на мою любовь к Маргарите, не делал подобных выводов — теперь я их делаю. Теперь, когда все безвозвратно погибло, они сами собой напрашиваются как итог прошлого.

Но вернемся к первому дню этой связи. Когда я возвратился, я был безумно счастлив. Вспоминая, что исчезли преграды, воздвигнутые моим воображением между мной и Маргаритой, что я обладал ею, что я занимал место в ее мыслях, что у меня в кармане был ключик от ее двери и право им воспользоваться, я был доволен жизнью, горд собой.

Однажды молодой человек проходит по улице, встречает женщину, смотрит на нее, оборачивается, идет дальше. Он не знает этой женщины, у нее есть свои радости, горести, любовь, в которых он не принимает никакого участия. Он не существует для нее, и, может быть, если бы он с ней заговорил, она бы посмеялась над ним так же, как Маргарита посмеялась надо мной. Проходят недели, месяцы, годы, и вдруг неожиданно каждый на предназначенном им особом пути по странной логике событий сталкивается лицом к лицу с другим. Эта женщина становится любовницей этого молодого человека и любит его. Как? Почему? Их раздельные жизни сливаются. Едва только возникла их близость, как им уже кажется, что она существовала всегда, и все прошлое стирается из памяти обоих любовников. Мы должны признаться, что это странно.

Что касается меня, то я никак не мог представить, как жил раньше, до вчерашнего вечера. Необыкновенная радость наполняла меня при воспоминании о словах, звучавших в эту первую ночь. Или Маргарита привыкла обманывать, или она питала ко мне неожиданно вспыхнувшую страсть, которая открывается с первым поцелуем и умирает иногда так же необъяснимо.

Чем больше я об этом думал, тем чаще себя уверял, что Маргарита не имела никаких оснований притворяться. Я говорил себе, что у женщин есть два типа любви, которые могут дополнять друг друга: любовь душой и любовь телом. Часто женщина заводит любовника, повинуясь только своей чувственности, но неожиданно познает тайну духовной любви и с этого момента живет только ею; часто молодая девушка ищет в браке слияния двух чистых привязанностей и неожиданно постигает тайну физической любви, этого самого сильного завершения светлых душевных переживаний.

С этими мыслями я заснул. Меня разбудило письмо Маргариты:

«Вот мои приказания: сегодня вечером в „Водевиле“. Приходите во время третьего акта.

М. Г.».

Я положил записку в ящик, мне хотелось иметь под рукой доказательство того, что со мной случилось. Это на тот случай, если настанут минуты сомнения.

Она меня не звала днем, и я не решался прийти без ее позволения, но у меня было такое сильное желание увидеть ее еще до вечера, что я пошел на Елисейские поля, где накануне ее видел. Она не выезжала.

В семь часов я был в «Водевиле». Ни разу еще я не приходил в театр так рано.

Ложи заполнялись одна за другой. Оставалась пустой лишь одна ложа бенуара.

В начале третьего акта я услышал, как открылась дверь ложи, с которой я все время не спускал глаз, и появилась Маргарита. Она сейчас же прошла вперед, посмотрела в партер, увидела меня и поблагодарила взглядом.

В этот вечер она была необыкновенно хороша.

Был ли я причиной этого? Любила ли она меня настолько, чтобы думать, что чем красивее она будет, тем сильнее я буду ее любить? Я еще не знал этого, но если так, то она добилась своего: когда она появилась, все зрители начали перешептываться, и даже актер, бывший на сцене, обратил свой взгляд на ту, чье появление привлекло внимание всей залы.

А у меня был ключ от квартиры этой женщины, и через три или четыре часа она снова должна была быть моей.

Свет осуждает тех, кто разоряет себя ради актрис и кокоток, а меня удивляет, что они не делают безумств в двадцать раз больше.

Нужно было пожить этой жизнью так, как я, чтобы знать, как они заставляют любовника любить их, — у нас нет другого выражения, — удовлетворяя то тем, то другим его тщеславие.

Прюданс тоже вошла в ложу, а в глубине сел граф Г. При виде его холодок пробежал у меня в сердце. Наверное, Маргарита заметила впечатление, произведенное на меня появлением этого человека, потому что она снова улыбнулась мне и, повернувшись спиной к графу, начала внимательно следить за пьесой. В третьем антракте она сказала графу несколько слов, он вышел из ложи, и Маргарита сделала мне знак, чтобы я зашел.