Иван Фирсов - Спиридов был — Нептун

Товарищи подтрунивали:

— Заделаешься пастухом, там верблюдов в достатке.

Иные приятели стращали в шутку:

— Гляди-ка, там Иван Сенявин, на что боевой адмирал, а на тебе, уморился, царство ему небесное.

Знающие люди загадочно улыбались:

— Быть там тебе под началом командора Мишукова. Он лис проворный, однако людишек не забижает. Генерально ты с ним не схватывайся.

Но с Мишуковым все обошлось, помог случай. По пути в Астрахань, в Казани, Сухотин столкнулся в Адмиралтейской конторе нос к носу с самим капитан-командором Захарием Мишуковым. Тот порадовался:

— Пойдешь со мной на гекботе до Астрахани. Будешь за старшего адъютанта.

Так и познакомились за три недели совместного плавания молодой мичман со своим флагманом.

Достаточно изучив Сухотина в пути, Мишуков сразу назначил его командиром гекбота и отправил в составе отряда к южным берегам Каспия в Решт.

Первое плавание по Каспию, несмотря на изнуряющий зной, пришлось по душе Сухотину. В отличие от Балтики, неделями исчезали из видимости берега, относительно ровный и постоянный ветер не изматывал команду частой постановкой и переворачиванием парусов. Ясное, безоблачное небо давало возможности всегда определять свое место в открытом море по солнцу и звездам.

Правда, частенько находили внезапные шквалы, и тогда все решало мастерство командира или штурмана и удальство матросов.

Осенью Каспий показал свой нрав в полную силу. Море штормило неделями. Крутые пяти— шестиметровые волны как щепку бросали гекбот, свирепый ветер рвал паруса, ломал мачты.

И все же первой кампанией Сухотин остался доволен, наплавался вдосталь. После Рождества его вызвал Мишуков:

— Отбери полдюжины молодцов, возьми кого подштурманом и поезжай в Казань, — прищурившись проговорил капитан-командор, — примешь там новопостроенные гекботы и пригонишь по весне в Астрахань.

После Пасхи майское солнце жарило по-летнему. Прохаживаясь по верхней палубе гекбота в свободной матросской робе, Сухотин разделся по пояс, подставив грудь ласковым лучам. Рядом, на причале адмиралтейской верфи, матросы сгружали с телеги шкиперское имущество, укладывали тюки с парусами, переносили, не путая шлаги, бухты с канатами, с грохотом сбрасывали якоря.

Из-за складских сараев показались две фигуры в гардемаринских мундирах и направились к пристани.

— Эй, служивый, — обратился к Сухотину худощавый, с пронзительным взглядом темных глаз гардемарин, — где сыскать осьмнадцатый бот мичмана Сухотина?

Сухотин глянул на свои измазанные смолой парусиновые штаны, смеясь, пристукнул каблуком по палубе:

— Сия посудина и есть бот осьмнадцатый, а перед вами персоною мичман Сухотин.

Худощавый сдернул шляпу, вытянулся:

— Гардемарин Спиридов Григорья, велено капитаном из конторы определиться к вам для следования в Астрахань.

— Минин Фетка, — в тон товарищу проговорил с хрипотцой стоявший чуть позади напарник.

Сухотин вдруг захохотал, сбежал по трапу на пристань:

— Чай, не в церкви, прикрой голову-то.

Окинул взглядом гардемаринов:

— Пожитки-то где? В конторе?

— Баулы там оставили.

— Тащите их сюда, разместитесь на гекботе. Да не позабудьте в конторе предписание взять до командира порта капитан-командора Мишукова.

Вечером за бутылкой вина по случаю встречи Сухотин вводил прибывших в русло событий, посвящал в предстоящие дела.

Ему поручено было принять в казанском Адмиралтействе два гекбота после постройки и следовать в Астрахань. Да вот незадача, на другой бот надо было определить своего подштурмана, а Сухотин намеревался идти от зари до зари.

— Благо нынче ночки-то светлые, неча время упускать, — пояснил Сухотин.

Теперь ему вышло облегчение. Второй бот поведет Спиридов в паре с Мининым, так и решили.

Иван Сухотин оказался словоохотливым, добродушным собеседником с открытой душой. Без прикрас излагал морские будни на Каспии, скучную жизнь на берегу, в ледостав. О начальстве высказывался откровенно, без боязни, видимо уверенный, что собеседники не будут наушничать.

— Мишуков Захарий, он себе на уме. Не по делу горлом не берет, семь раз отмеряет да и не выскажется по сути. Сам, мол, действуй, как знаешь, а я не в ответе. Ежели когда рисковое дело, то прибаливает. Тогда него распоряжается князенька, капдва Васька Урусов. — Сухотин отпил вина и продолжал: — А так-то капитан-командор наш спит и видит, как бы ему в столицу перебраться. Раньше-то его князь Меншиков благоволил, а ныне одна надежа на Апраксина, а тот его особливо не балует, слыхать.