Людмила Шаховская - Набег этрусков

Но темные силы заглушали голос совести, обещая дивную награду за исполнение гнусных решений, рисовали ему образ красавицы, шептали:

– Эта женщина будет твоею... решись!.. Решись!..

До слуха правителя дошли чудные звуки: Туллия-вдова пела с аккомпанементом греческой лиры. Это была страстная, вакхическая песня, призыв любви, то грустный, то нежный, то какой-то дико-насмешливый.

Она взяла в другом тоне несколько громких аккордов; ее пальцы быстро забегали по звонким серебряным струнам, с искусством виртуозки, и любовная песня перешла в военную балладу этрусков.

Туллия пела о славе рода лукумонов Тархнас (Тарквиниев), о славе их предков, о мщенье врагам.

Тарквиний, иззябши и измокши под дождем, не замечая дурной погоды, долго простоял под окном Туллии, хоть и ничего не видал, потому что ставни, заменявшие оконные рамы, были заперты изнутри.

Возвратившись домой, он заснул, но что это был за сон?! Тяжелый кошмар в различных видах. Он беспрестанно просыпался и, встав с первыми проблесками зари, ушел из дома.

Гроза к утру прошла, но резкий ветер дул с моря и было холодно; зима наступала.

На вершине скалы Тарпейской в Риме стояла толпа народа, а у самой пропасти был виден Тарквиний, не выспавшийся, голодный, злобный против всего света. Звучным голосом он грозно сказал ликторам, указывая на молодого безоружного этрусского воина, стоявшего между ними:

– Поставьте его на колена!..

С незапамятных времен в Риме никого не казнили без суда и защиты.

Ликторы с недоумением переглянулись.

– Поставьте на колена бунтовщика, да преклонится перед властью правителя!.. – повторил Тарквиний еще грознее.

Ликторы, не смея ослушаться, схватили пленника, но храбрый, горделивый этруск оттолкнул их прочь и смело сказал:

– Не преклонюсь перед беззаконием. Давно ли в Риме казнят без суда? Кто повелел это?

– Царь Сервий вручил мне власть при верховных жрецах и сенаторах, – объявил Тарквиний. – Я представитель Рима; что я делаю, то делает Рим. Ликторы, исполните!..

Ликторы насильно поставили на колена и держали пленника. Тарквиний обратился к нему:

– Ты вождь восставших, а всякий изменивший Риму да будет казнен на Тарпеи!.. Все боги вилять, что эта казнь справедлива, заслужена тобою. Да послужит твоя смерть врагам на устрашение, римскому народу на славу!..

Не успел жестокий гордец кончить речь, как раздались отчаянные крики, повторяемые народом:

– Стойте!.. Стойте!..

Взоры всех обратились назад, к отлогому месту Тарпеи, по которому спешно всходил воин в полном вооружении, отчаянно махал руками и кричал.

Тарквиний узнал своего заклятого врага Турна Гердония.

– Я вестник Сервия, – сказал этот благородный человек, подойдя к Тарквинию. – Царь повелел мне сказать римскому народу и тебе, правитель: этруски покорились, принесли раскаяние, склонились к ногам царя, выдали подстрекателей и всю добычу с вознаграждением за погром римских деревень. Сервий простил виновным их набег и повелевает тебе отпустить на свободу пленного Авфидия.

– Ты это устроил со Скавром в ущерб пользы государства, к бесславию царя, потому что пленник – муж сестры твоей, – ответил Тарквиний, меряя сказавшего взглядом холодного презренья. – Личные отношения тебе важнее пользы отечества...

– Вовсе не то, правитель, я...

– Или ты делаешь это в угоду моей жене? Она вчера просила за него; она его видала в твоем доме. Я знаю все: вы хотели втереться в родство к царю; ты подучивал Авфидия сватать царскую дочь, когда она была девушкой, за кого-то в Церы.

– О, правитель!.. Кто так ужасно оклеветал нас!.. – вскричал скованный Авфидий, потрясая цепями.

– Сервий царь в войске; я царь в Риме, пока Сервия здесь нет, – заговорил Тарквиний еще злобнее, – я милую и казню, кого и как хочу. Ни ты, ни Турн, ни сам Сервий мне не наставники. Я сын великого Тарквиния Приска; дух отца не терпит рабства сына перед Сервием, сыном невольницы. Ликторы, исполните приговор!..

Обняв пленного, Турн заспорил.

– Ни цари, ни правители никогда не попирали римского права...

– Молчи, недостойный! – закричал Тарквиний уже в полной ярости. – Ты, уроженец Ариция, недавно принят в число римских граждан; не тебе толковать о праве!.. Ты правитель или я?.. Если я, то и ответственность на мне. Наши верховные фламины Тулл Клуилий и Виргиний Руф вопрошали богов о их воле и повелели мне первого пленника, кто бы он ни был, принести в жертву Инве в Палатинской пещере. Ликторы, исполните ваш долг!..