Нина Молева - Ошибка канцлера

– Из бревнышек да из кирпичиков. А жалованья тебе, Петр Андреич, от нашей цесаревны обождать придется – не накопила она денег еще.

– И не надо мне жалованья. Обойдусь пока, Мавра Егоровна. Это потом как-нибудь, как вам поспособнее будет. А дом, как смогу лучше, придумаю, не извольте сомневаться, государыня цесаревна.

– А я и не сомневаюсь. Как мой батюшка твоему верил, так и я тебе. Ты мне, Петруша, всегда строить будешь, всегда-всегда.

Но вот на один вопрос „Сказание“ не давало никакого ответа. Козьма Матвеев, – по-видимому, во время строительства Климента ему не принадлежало никакой роли, даже подобной роли коллежского асессора Воропаева. До 1754 года его имя оставалось неизвестным, через несколько лет оно полностью вытесняет имя великого канцлера. Подобная странность должна была иметь свое объяснение. Может быть, все-таки деньги – позднее появившиеся или позднее по каким-то соображениям объявленные владельцем. Удачное предприятие, неожиданное наследство – разве перечислить все источники внезапного обогащения? И именно потому, что прямого ответа не существовало, приходилось выстраивать систему доказательств, захватывающую без малого столетие.

Климент счастливо избежал самых страшных пожаров Москвы XVII века – не потому ли в новом храме появился придел Неопалимой Купины, предохраняющей, по народному поверью, от огненной напасти? Прихожане хотели продлить спокойное существование своей церкви. И снова пожары 1748 и 1752 годов обошли строившегося Климента, не нанесли строительству никакого урона. Климент разделил общую судьбу московских церквей только в Отечественную войну 1812 года, когда сгорели и все приходские дворы, и внутренность церкви, ее завершенное или не вполне завершенное – относительно замысла зодчего – убранство. Потери были так велики, что после отступления наполеоновской армии не оказалось возможным освятить ни одного придела – ни в основном храме, ни в теплой трапезной. Приходилось думать о полном восстановлении интерьеров, но средств у прихожан тем более не было. Досконально проверив действительное материальное положение, Московское епархиальное управление включило Климента в число четырнадцати церквей, которые получили единовременное денежное вспомоществование. А щедростью церковная администрация никак не отличалась.

Как же быть в таком случае с пресловутым строителем Климента Козьмой Матвеевым? Конечно, со времени строительства церкви прошло около сорока лет. Коллежский асессор мог умереть. Но ведь несомненно оставалась его семья, и потомки, как правило, старались поддерживать фамильные церкви. Тем более в Замоскворечье, в окружении богомольных и ревниво следивших друг за другом купеческих родов. Можно предположить множество жизненных обстоятельств, прервавших связь наследников Матвеева с климентовским приходом и церковью. Только необходимость в предположениях отпадала. Существовали документы, позволявшие восстановить картину жизни коллежского асессора, а вместе с ней и его денежных средств. Проще всего было начинать с дома, в котором он жил.

„Указатель Москвы, показывающий по азбучному порядку имена владельцев всех домов сей столицы: каждый дом в которой части города, в котором квартале, под каким номером, где в приходе, на какой главной улице или в каком переулке находится, с приложением иллюминованного плана Москвы, на части разделенной“ – первое издание подобного рода, напечатанное в типографии Московского университета в 1793 году. Матвеев Козьма Матвеевич, в том же чине, живет по-прежнему в приходе Климента, на церковной земле – „монастыре оной“, и это единственное его домовладение в городе. Жива и жена коллежского асессора Анисья Григорьевна, имевшая небольшой собственный домик в Проезжем переулке, в приходе церкви Фрола и Лавра, и второй одноэтажный деревянный дом недалеко от Климента, на Пятницкой.

Слов нет, три замоскворецких домика свидетельствовали об известной зажиточности, но не более того. Известной – потому основной матвеевский дом находился „на монастыре“: богатый двор с добротными строениями не поместился бы среди толчеи жилья причта, который из-за нужды когда-то поступился своими правами на приписанную к Клименту землю. Пожар, по всей вероятности, уничтожил в 1812 году все матвеевские владения, отстроиться же вновь у семьи не хватило сил. Подобную судьбу разделило множество москвичей вплоть до графских и княжеских фамилий.