Михаил Каратеев - Богатыри Проснулись

Но хан Мелик, вопреки всем предположениям, оказался неплохим военачальником и к тому же располагал значительно большими силами, чем думали в ставке Тимура. Он сумел навязать Тохтамышу сражение на заранее выбранном рубеже, где условия местности позволили ему очень удачно располо-

жить свои войска, значительная часть которых оказалась скрытой от глаз противника, хотя и находилась тут же, в непосредственной близости.

Начало битвы казалось явно неудачным для белоордынцев. Они сражались вяло, и это было воспринято Тохтамышем как нечто вполне естественное: он так и ожидал, что они не станут особенно упорно защищать нелюбимого в войске хана Мелика. Полчаса спустя, когда передовые тумены неприятеля обратились в бегство, это предположение обратилось в уверенность. Если в мозгу Тохтамыша и мелькнуло подозрение, что его заманивают в западню, – подобная уловка нередко применялась татарами, – то, оглянувшись по сторонам, он тотчас его отбросил: на много верст вокруг расстилалась ровная на вид степь, где, казалось, невозможно было спрятать и сотню всадников. И потому он, окрыленный своею легкой победой, не слушая ничьих советов, бросился преследовать уходившего врага.

Но войско Мелика, казавшееся охваченным паникой, проскакав версты три, внезапно повернуло коней и с грозными криками двинулось навстречу преследователям. В то же самое время слева, как из-под земли, стали вырастать сотни и тысячи всадников, прятавшихся тут в неглубоких и неприметных издали оврагах. Растянувшимся но степи туменам Тохтамыша сразу же пришлось разорваться на две неравных группы: все основное ядро его войска, которое отстало от вырвавшегося далеко вперед головного отряда, – видя появившуюся сбоку массу белоордынской конницы, – под угрозой окружения вынуждено было остановиться и, перестроившись фронтом влево, вступить в бой с этим новым противником. Вначале численный перевес тут оказался на стороне воинов Тохтамыша, – им удалось отбиться и благополучно уйти, прежде чем сюда подоспели главные силы Мелика.

Но положение передового отряда, при котором находился и сам Тохтамыш, было гораздо хуже: ему пришлось вести бой в условиях почти полного окружения и с противником, впятеро превосходящим по численности. При таком соотношении сил исход сражения был, разумеется, предрешен: не прошло и получаса, как большая часть воинов Тохтамыша, несмотря на отчаянное сопротивление, была изрублена, а остальные обратились в беспорядочное бегство. Но и в нем мало кто нашел свое спасение, ибо белоордынцы уже успели отрезать их от остального войска Тохтамыша, во весь опор уходящего к границам Мавераннахра.

Когда Тохтамышу с несколькими приближенными и с

полусотней нукеров удалось вырваться из гущи боя, он с одного взгляда понял, что спастись ему будет нелегко. Вся степь кишела неприятелем, к тому же сегодня он был сразу узнан, а потому не менее тысячи всадников бросились за ним в преследованье, рассыпавшись, как на облаве, широким полукругом и стараясь гнать его в глубь Орды.

Надеяться можно было только на быстроту коней и на спасительный покров ночи, до наступления которой оставалось не более двух часов. В коня своего Тохтамыш крепко верил, ибо знал, что равного ему нет во всей Белой Орде. Это был личный подарок Тимура, – чистокровный золотисто-гнедой «неджеди», – бесценный арабский скакун, быстрый, как птица, и выносливый, как верблюд. За первые же четверть часа скачки он легко вынес своего хозяина вперед, обогнав на добрую сотню сажен почти всех других лошадей отряда. Лишь Карач-муза, тоже обладавший конем исключительных качеств, пока поспевал за ним, держась всего на один корпус сзади; пять или шесть нукеров скакали почти вместе, шагах в сорока за ними, – остальные вскоре начали отставать, падая один за другим под стрелами преследователей. Число последних тоже заметно сокращалось: все, у кого лошади были послабее, постепенно отставали от погони.

Пригнувшись к гриве коня, Тохтамыш несся вперед, все более опережая остальных. Теперь это уже не было похоже на облаву: направление выбирал он, описывая по степи широкую дугу, постепенно выводившую его на прямой путь к Мавераннахру. Время от времени оборачиваясь, всякий раз он видел за собой меньше преследователей, но еще быстрее уменьшалось число его собственных нукеров. Впрочем, это его не особенно беспокоило, ибо он уже не сомневался в том, что и он сам, и скакавший в девяти шагах за ним Карач-мурза уйдут от погони. Однако если лошадь последнего не уступала его арабу в быстроте, – она все же не могла состязаться с ним в выносливости и на втором часу скачки начала заметно сдавать.