Сергей Алексеев: Жизнь и смерть Гришатки Соколова

Зарумянилось небо, стал голубеть восток. Туман отступал, неохотно потянулся в низины.

– Начинай с мортир. Пали! - скомандовал Пугачев.

Мортиры навесным огнем плюнули первые ядра. Залп, второй, третий.

– Так их, так их! Молодцы, детушки!

– Жарь, не стой!

– Целься! Ура! Ух ты, в дом к самому генерал-губернатору.

Гремит, захлебывается, рассыпается дробью барабанный бой над стенами крепости. Палит караульная пушка. Переполох и смятение в Оренбурге.

– Не трусь, не трусь! - кричат офицеры.

– Солдаты, равняйсь!

– Канониры, к орудиям!

Тем временем Пугачев вывел из укрытия первую группу своих казаков и башкирцев. Рванулись они к крепостному валу.

– На штурм! На слом! - кричит Пугачев.

Вьить, вьить! - встретили их солдатские пули.

Бах! - врезалось в самую гущу ядро.

– Смелей, смелей, детушки! - подбадривает наступающих Пугачев. - Нам ли под пулями гнуться?! Нам ли шапки снимать?! На штурм! На слом! По-соколиному!

Подбежали наступающие к валу, залегли за откос горы. Передохнули. Дали залп по защитникам. Поднялись в полный рост и с криком двинулись дальше.

Бросился Пугачев в атаку, да с малыми силами. Поняли это оренбургские офицеры. Открыли городские ворота. Стал заходить солдатский отряд в тыл Пугачеву. А сверху, увидев подмогу, подняли такую пальбу, что даже вал содрогнулся.

Ясно Пугачеву, что победы не будет.

– Назад, назад отходи, детушки!

Отхлынули пугачевцы. Отошли за Яик в безопасное место.

Всю эту ночь Гришатку пугали страшные сны.

То вдруг явился генерал Рейнсдорп с трубкой в руке и снова бил Гришатку по темени. Потом появилась тетка Степанида. Она снова кричала: "Ваня, Ванечка!" - обнимала и прижимала к себе Гришатку.

Затем неожиданно всплыл губитель Гришаткиного отца - офицер Гагарин.

Гагарин не один, вместе с солдатами. Вскинули солдаты ружья, направили на Гришатку.

"Пали!" - командует офицер.

Гришатка вскрикнул, заметался во сне. Подошла Ненила.

– Дитятко, дитятко, не жар ли с тобой? На бочок, на бочок повернись, дитятко.

Мальчик успокоился, но вскоре началось все снова. Опять Рейнсдорп, опять Степанида, снова Гагарин. И вдруг - Пугачев:

"Кто забижает Гришатку?"

Исчезают Рейнсдорп и Гагарин. Остается одна Степанида. Смотрит мальчик, а то вовсе не Степанида, а Гришаткина мать.

"Царь наш, заступник!" - бросается женщина к Пугачеву. "Не царь он, не царь, - кричит Гришатка, - а простой казак Пугачев Емельян Иванович!"

Лицо Гришаткиной матери становится строгим, смотрит она на сына укоряющим взглядом.

"Царь он, царь он, Гришатка!"

И вдруг врывается голос Хлопуши:

"Царь он народный! Вождь и заступник!"

И снова голос Гришаткиной матери:

"Вождь и заступник!"

Гришатка проснулся. Стоит у постели Ненила.

– Дитятко, я кашу тебе приготовила.

Вскочил Гришатка:

– Тетка Ненила, а где... где царь-батюшка наш?

– Уехал, уехал, Гришатка, Оренбург с казаками уехал брать.

В это время на кухню к Нениле ввалился еще по первой встрече знакомый Гришатке казак, тот высоченный, с серьгой в оттопыренном ухе.

– Сей минут из-под Оренбурга. Ух и сеча! Ух и сеча! Сам царь-батюшка водил казаков и башкирцев на приступ. Людишек много, оружия мало у нас. Неосторожен царь-государь. В самое пекло лезет. Ты, Ненила, доглядай за Гришаткой, наказал император.

– Ох, ох! - вздыхала Ненила. - Тут-то догляжу. Как они там, родные?

Принялась Ненила угощать казака варевом. А Гришатка незаметно полушубок на плечи, пистолет из-под подушки за пояс и на улицу - шмыг.

Подбежал он к коню, на котором прискакал казак из-под Оренбурга. Ногу в стремя, на спину - скок, пятками в лошадиное брюхо - трогай!

Взвился лихой скакун с места галопом.

Выбежали казак и Ненила.

– Стой! - закричал казак.

– Ох ты, дитятко! - всплеснула руками Ненила.

К исходу дня Пугачев начал новую атаку на Оренбург. На сей раз в конном строю.

– За мной, детушки!

Взяли казацкие кони в карьер. Вмиг промахнули открытым полем.

Вот и ров, вот и вал.

– На штурм! На слом! - привстав в стременах, кричит Пугачев.

И снова градом навстречу картечь, снова несмолкаемым гулом бабахнули ружья.

Ударила пуля Пугачева в левый рукав - отлетел клок от полушубка, словно перо из птицы.

Ударила другая пуля в правый рукав - обожгла чуть повыше локтя.

– Не трусь! - кричит Пугачев. - Дело святое, правое. Смерть не страшна. Слазь с коня! Валом кати на вал!