Сергей Алексеев - Небывалое бывает (Повести и рассказы)

Астрахань. Разбушевалась в ту ночь непогода. Тучи со всех сторон обложили небо. Где-то вдали полыхали зарницы. Долгим раскатом катился гром.

Астраханский воевода Иван Прозоровский стоял у Вознесенских ворот на стене, при каждом раскате бледнел, крестился. Не любил Прозоровский грозу, с детства боялся грома. Три дня как Разин стоит у города. Три дня и три ночи воевода, стрельцы и солдаты атаки на город ждут.

Астрахань — сильная крепость. Тут и ров. Тут и вал. Стены не то что царицынские, там — деревянные, здесь они каменные. Там высота их в десяток локтей, здесь без малого в двадцать метров. Там ширина их от силы в сажень, тут хоть скачи ты по ним на тройках. Не каждое войско крепость такую возьмет. Да и стрельцов и солдат в ней двенадцать тысяч.

Надежны стены, солдат достаточно, и все же Прозоровский живет в тревоге. Нет на душе у него покоя. Уж больно шепчутся люди в городе. Эх, ненадежный пошел народ! Как бы не быть измене!

Вот и сегодня стоит воевода у Вознесенских ворот на стене, в темноту непроглядную смотрит.

«И чего он, разбойник, ждет? — теряется в догадках Иван Прозоровский. — Снова хитрость, видать, задумал. Может, роют под стены сейчас подкоп? Или подмога спешит к злодею? То ли будут крепость измором брать. Или просто на жилах моих играют».

Все эти дни и казаки не могут понять атамана. Приставали они не раз:

— Отец атаман, что же стоим без дела? Нам бы грудью пойти на стены.

— Можно и грудью, а лучше умом, — отвечал недовольным Разин.

И вот только сегодня, на четвертую ночь, не днем, а именно в ночь, в грозовую, в ненастную, подал Разин команду к штурму.

Подивились опять казаки:

— Оно же темно, как у зайца в ухе! Да тут ненароком в такой темноте заместо астраханских стрельцов саблей брата родного хватишь.

— А вы саблей — того, потише. Не каждому ставьте знак, — загадочно бросил Разин.

Стоит Прозоровский у Вознесенских ворот на стене. Чтобы укрыться от непогоды, воротник кафтана поднял. Стряхнул с бороды дождевую капель. Принялся думать опять о Разине.

«Спит небось, вурдалак, в шатре. Или хмельное, разбойник, хлещет. А ты тут, как мерин, мокни».

Вновь полыхнула молния. Осветила она округу. Вздрогнул воевода, хотел закреститься, но глянул в степь и ахнул — разинцы шли на штурм.

— К бою, к бою! — взревел Прозоровский. — Ну и разбойник — дня ему мало!

Ждал темной ночи Степан Тимофеевич вовсе не зря. Был уверен, что во время штурма астраханцы ему помогут. Помогать же лучше, когда темно. Не сразу стрельцы заметят.

— Вы тише саблями, тише, — еще раз говорил казакам атаман. — Не каждый враг, кто сидит на стене. Там и друзей найдете.

Так и случилось. Как только начали разинцы штурм, так сразу и тут, и там, и в месте одном, и в другом, и в пятом, и среди горожан, и даже среди стрельцов появились сотни у них помощников. Кто лестницу разинцам сбросит, кто стрельнет поверх голов, кто просто руку подаст штурмующим.

А какой-то молодец кричал на стене до хрипа:

— Бей супостата! Злодея бей!

А сам в это время опускал со стены веревку и очередного «злодея» тянул на стену.

Правда, кое-где и стояли насмерть стрельцы. Бились, живота не жалея. Но не эти брали в ту ночь числом. И не за ними была победа. Ворвались разинцы в Астрахань. Покорилась Астрахань.

Астраханские мальчишки Лукашка Нагой и Мокапка Раков крутились на площади возле Приказной палаты. Видят: казаки на площадь поленья и хворост сносят, разжигают большой костер.

К одному из казаков и полезли мальчишки с вопросом:

— Дяденька, для чего же такое огниво?

Казак озорной. Шрам на щеке. Шапка чудом на ухе держится. Подумал казак, посмотрел на ребят, подмигнул им задиристо, весело:

— Дьявола будем, ребята, казнить. Сожжем и пепел по ветру пустим!

Усмехнулся Лукашка Нагой. Понимает, что разинец шутит. А Мокапка принял слова всерьез. Побежал он по улицам и каждому встречному:

— Казаки дьявола будут казнить!

— Казаки дьявола будут казнить!

— Сожгут и пепел по ветру пустят!

Кричал Мокапка с такой силой, что голос себе сорвал. Впрочем, и без Мокапки много народу к костру собралось. Лица у всех оживленные, что-то, видимо, знают люди. Вернулся мальчишка на площадь, просунулся в первый ряд.

Вскоре из Приказной палаты четверо казаков вынесли огромный сундук.

«Ага, — соображает Мокапка, — вон он, дьявол, куда запрятан!»

— Там дьявол сидит, — зашептал Мокапка своим соседям. — Казнить его будут сейчас казаки. Сожгут и пепел по ветру пустят.