Нина Молева - Боярские дворы

«Блестящая карета императрицы, запряженная осьмью кровными неаполитанскими лошадьми, головы которых убраны были кокардами; на ремнях кареты ее сидели пажи — впереди бежали прыткие скороходы, по бокам двигались тяжелые кавалергарды и кирасиры в белых мундирах, сверкая серебряными кирасами, а сзади галопировали легкие уланы с цветными флюгерами на пиках. Усатые кучера и форейторы, распудренные, с длинными косами и бичами — в треугольных шляпах… В Царицыне Императрицу ожидал роскошный полдник и начался сенокос, представлявший настоящий дивертисман (спектакль. — Н. М.), множество крестьян в праздничных нарядах косили и пели закатные песни, а бабы в цветных сарафанах, в киках с дробницами из стекляруса, сгребали сено… По окончании трудов было угощение; Императрица смотрела на этот праздник сидя в большой беседке, устроенной для нее из сена и полевых цветов, потом прогуливалась по царицынским садам, с удовольствием осматривая свое возникающее хозяйство…»

Дворец в Царицыне Екатерина задумывает как памятник Кучук-Кайнарджийскому миру, отсюда рождается идея необычной его — мавританской, по определению одних, готической, по мнению других, — архитектуры. Ее воплощение императрица поручает В. И. Баженову, хотя подобного рода стилистическое решение внутренне было совершенно чуждо зодчему. Тем не менее начало строительства вызывает безусловное одобрение современников. Спустя два года после его начала, в 1776 году, княгиня Куракина пишет: «Вчера мы всей семьей, разумеется: матушка, дядюшка князь Николай Васильевич, князь Иван Иванович и я, ездили в Царицыно гулять, можно сказать, загляделись на строение, которое беспримерно хорошо».

Рядом с дворцом строится кухонный корпус, иначе Хлебный дом: «особливой корпус в два этажа для кухонь, приспешен, погребов и для прочих должностей и служителей». Который должен был соединяться с дворцом крытой галереей. Другой переход предполагалось сделать между дворцом и располагавшейся у входа в него гауптвахтой. Вокруг дворца располагались затейливо спланированные «кавалерские корпуса» — императрицу не оставляла мысль о тех удобствах, которыми располагали придворные в милом ее сердцу Коломенском. На главной алее, названной «Утренней дорожкой», находился Оперный дом и у самых ворот «Мыльня» — домик садовника. Хотя планировался Царицынский дворец как путевой, рассчитанный на очень недолгое пребывание двора, все удобства продумывались до мелочей. Для Екатерины это служило доказательством ее, как она была уверена, незаурядных хозяйственных наклонностей. Ансамбль дополняли беседка в парке — «Храм Цереры», или «Золотой сноп», фигурный мост и мост через овраг.

Современники продолжали восхищаться делом рук Баженова, но только до появления в Царицыне Екатерины, оказавшегося роковым и для усадьбы, и для зодчего.

Екатерина не повернула лошадей, впервые увидев Царицынский дворец, как утверждает легенда. Сенатор И. И. Козлов, сопровождавший императрицу при посещении Царицына, представляет события в ином свете. «Екатерина II в продолжение своего достославного царствования много занималась строением, но не обладала знанием и вкусом, поправками много портила. Славный Баженов приводил к окончанию отличный готический дворец в Царицыне, когда императрица в 1785 году внезапно посетила древнюю столицу. Назначен день для обозрения здания и с отличным благоволением приказано Баженову представить там жену и детей…» И осмотр состоялся.

Царицыно. Малый дворец.

«Дворец не понравился; Государыня в гневе, возвращаясь к экипажам, приказывает начальнику Кремлевской экспедиции М. М. Измайлову сломать оный до основания. Баженов останавливает ее: „Государыня, я достоин вашего гнева, не имел счастье угодить вам, но жена моя ничего не строила“. Императрица, оборотясь, допустила все семейство к руке и, не сказав ни слова, уехала. В своем роде редкое здание скоро сломано».

Можно установить и происхождение легенды о катафалке. Автором ее, по-видимому, можно считать князя Шаликова. Это он заявит: «Черная крыша дворца со множеством окружающих его башен представляет взору — живо и совершенно — крышу гроба кармелитов или францисканов с печальными факелами… Смеетесь и досадуете на такую неудачную выходку архитектуры… Зависть, косоокая мачеха талантов, имела щастие доказать (своим способом), что первый дворец, который был, сказывают, хорош чрезвычайно, — очень дурен… Его сломали до основания и построили нынешний — чудную смесь первых веков зодчества с новым. Остальные здания делают с ним разительный констрат в свою пользу».