Нина Молева - Боярские дворы

С Софьей все иначе. Ни с чем она не может примириться, ни о какой милости не будет просить. Из-за монастырских стен она находит способ связаться со стрельцами, найти доходчивые и будоражащие их слова. Ее влияние чуть не стоило отправившемуся в заграничную поездку Петру власти, и на этот раз бешенство своего гнева он обращает не только на стрельцов, но и на Софью. В 1698 году царевны Софьи не стало — «чтобы никто не желал ее на царство». Появилась безликая и безгласная монахиня Сусанна, которой препятствуют видеться даже с ее родными сестрами. Ни одной из них Петр не доверял, неукротимый нрав всех их хорошо знал. Могла же спустя много лет после братниного суда, измученная цингой и бедностью, Марфа Алексеевна писать из другого монастыря, в Александровой слободе: «Хотя бы я неведомо где, да и я тово же отца дочь, такая же Алексеевна».

Пятнадцать лет в монастырских стенах, пятнадцать лет неотвязных мыслей, несбыточных надежд, отчаяния. Но история шла своим путем. Царевну забывали, она становилась никому не нужной. И все-таки она находит способ заявить о себе хоть перед смертью: принимает большой постриг — схиму под своим настоящим именем Софьи, чтобы имя это не затерялось, чтобы хоть на гробовой доске осталась память о дочери «тишайшего» царя, почти царице, семь лет вершившей судьбами Руси.

Среди подарков, которыми Софья, не щадя царской казны, «баловала» В. В. Голицына, было подмосковное Медведково, бывшая вотчина князя Дмитрия Пожарского, владение которой утверждало как бы преемственность славы военачальника. Голицын слишком недолго был хозяином Медведкова, чтобы заново построить все жилье на боярском дворе. Много вероятней, что он достраивал и улучшал хоромы Пожарских. И тем не менее по аналогии с медведковским хозяйством можно составить себе представление, каким было будущее Царицыно.

Большие горницы высились на обширных, служивших кладовыми подклетах. Украшением палат были облицованные цветными узорчатыми изразцами печи и расписанные красками наподобие витражей слюдяные окна. Двери и ставни обивались внутри алым сукном, а двери имели к тому же щегольские железные луженые крюки и скобы. В столовой палате стоял на рундуке орган.

От хором крытый переход вел к бане. Многочисленные жилые и хозяйственные строения в зависимости от их назначения были покрыты гонтом, тесом или дранью. У дома находился «огород» — сад с плодовыми деревьями и ягодными кустами и большой пруд с запущенной туда «саженой» рыбой. Содержались в медведковском пруду осетры, стерляди, лещи, щуки, судаки, окуни, плотицы и лини.

Но особенное внимание обращает В. В. Голицын на украшение церкви Покрова. Он постарался избавиться от колокола Д. М. Пожарского, напоминавшего о старом и слишком заслуженном владельце, и заказал несколько новых, с подробными надписями, утверждавшими его незыблемое и, как казалось, вечное право на Медведково. На одном из голицынских колоколов было отлито: «Лета 7195 (1687) по указу великих государей (Петра и Иоанна Алексеевичей. — Н. М.) дана вотчина царственных болшие печати и государственных великих посолских дел сберегателю ближнему боярину и наместнику новгородскому князю Василию Васильевичу Голицыну в Московском уезде село Медведково с деревнями…» Другой голицынский колокол примечателен именем отливавшего его мастера — Дмитрия Маторина, представителя прославленной семьи русских колокольных мастеров. В 1730-х годах Иван Маторин с сыном Михаилом отлили стоящий в Московском Кремле знаменитый Царь-колокол.

Большую ценность представляло вошедшее в историю русского искусства так называемое Медведковское напрестольное евангелие 1681 года с миниатюрами. Согласно преданию автором миниатюр была царевна Софья, действительно успешно занимавшаяся живописью. В Древней Руси изобразительное искусство, в частности иконопись, было областью, где широко применялся женский труд, и только Петр I специальным указом запретил женщинам заниматься иконописанием. Царевна Софья к тому же хорошо играла на клавесине и — способная ученица Симеона Полоцкого — сочиняла драматические спектакли, в которых сама потом выступала. Не случаен отзыв Н. М. Карамзина, что старшая сестра Петра была, несомненно, одаренным литератором.

Но мечты царевны Софьи и о престоле, и о браке с В. В. Голицыным не осуществились. Именно из Медведкова Василия Голицына вместе с его старшим сыном Алексеем отвезли в 1689 году в Троице-Сергиев монастырь, у ворот которого, по свидетельству современников, при огромном стечении народа был зачитан указ о лишении их обоих боярского сана, всех владений и о ссылке вместе с женами в Каргополь. Медведково было отписано в казну так же, как и село Богородское — Черная Грязь.