Лен Дейтон: Бомбардировщик

– О, ты, оказывается, очень хорошо знаешь немецкие города, старший сержант Ламберт! – заметил Суит.

– Я просто думаю о том, каково людям в этих районах, – ответил Ламберт. – Я ведь тоже потомок таких же людей.

– Я очень рад, что ты так высказался, Ламберт, – проговорил Суит.

– Стоит только взглянуть на сделанные нами снимки, чтобы понять, во что мы превратили тот иди иной город, – сказал Коэн.

– На то и война, – несмело подал свой голос Бэттерсби. – Мой брат говорил, что между доведением до банкротства какой-нибудь иностранной фабрики в мирное время и бомбардировкой ее в военное время нет никакой разницы. Война-это испытание промышленного потенциала каждой страны. Вы же видите, как мы сейчас совершенствуем наши самолеты, радиоаппаратуру, двигатели и разное секретное вооружение.

– Ты что, красный, Бэттерсби? – спросил капитан Суит.

– Нет, сэр, -ответил Бэттерсби, нервно прикусив губу. – Я просто повторяю то, что сказал мой брат.

– Его следовало бы убить, твоего брата, – сердито буркнул Суит.

– Так и произошло, сэр, – ответил Бэттерсби. – В Дюнкерке.

От смущения Суит покраснел как рак. Он ткнул дымящуюся сигару в недоеденный блин и сказал, вставая из-за стола:

– Пожалуй, нам лучше разойтись и начать собираться.

Дигби и Бэттерсби тоже поднялись наверх укладывать свои вещи. За столом остались только Коэн и Ламберт. После некоторого молчания Коэн спросил:

– Вы не верите в эту войну?

– Что значит «верите»? Ты говоришь о ней, будто это еще не война, а только слух какой-то о ней.

– Я часто размышлял о бомбардировках, – сознался Коэн.

– Я так и думал, – заметил Ламберт. – От этих размышлений можно помешаться.

На службе Ламберт обычно говорил только о технике и, как большинство старослужащих, лишь улыбался и никогда не вступал в дискуссии по политическим или религиозным вопросам. Сегодняшний день был исключением.

– Значит, вы говорите, – продолжал юный Коэн, – что вам не нравится бомбить города?

– Да, я говорил именно об этом, – ответил Ламберт.

Молодой штурман настолько опешил, что не нашел слов для продолжения разговора. Допив кофе, Ламберт заметил:

– Хороший кофе.

Коэн поспешно схватил кофейник, чтобы наполнить чашку Ламберта и продемонстрировать тем самым восхищение и уважение к своему командиру.

– Отсутствие порядка выводит людей из душевного равновесия, – неожиданно произнес кто-то позади Ламберта. Старший Коэн вошел в столовую никем не замеченный и не услышанный. Это был высокий красивый мужчина, старательно выговаривающий английские слова. – Мне довелось видеть людей, которые настолько любили порядок, что копали для себя могилы стройными рядами, а потом так же стройно, гордо и четко поворачивались лицом к расстреливавшим их солдатам.

Как раз в этот момент снаружи донесся какой-то шум: по лестнице со второго этажа, спотыкаясь и ворча, спускался со своим чемоданом Дигби. Ламберт и молодой Коэн поднялись и направились в вестибюль. Мистер Коэн последовал за ними, стараясь оказаться между Ламбертом и сыном.

Когда юноша поднялся наверх, мистер Коэн тихо проговорил:

– Все отцы чем больше стареют, тем больше глупеют, Ламберт. Присмотрите за Симоном, хорошо?

Несколько секунд Ламберт молчал. В этот момент вниз спустился Суит и, дружески взяв старшего Коэна за руку, весело сказал:

– Ни о чем не беспокойтесь, сэр. Все будет хорошо.

Однако Коэн по-прежнему с мольбой смотрел на Ламберта, и тот наконец произнес:

– Но ведь в мои обязанности не входит смотреть за вашим сыном. – Ламберт сознавал, что все его слышат, но голоса не понизил. – В этом просто нет никакой не обходимости. В экипаже каждый из нас зависит друг от друга. И любой может поставить самолет под угрозу. Ваш сын – самый искусный штурман из всех, с кем мне пришлось летать, может быть, даже лучший во всей эскадрилье. Он мозг самолета. Он смотрит за нами, а не мы за ним.

Наступило молчание. После минутной паузы мистер Коэн сказал:

– Конечно, он обязан быть искусным и умным: его образование обошлось мне очень дорого. И все же, присмотрите за моим сыном, мистер Ламберт, прошу вас.

– Хорошо, я обещаю.

Ламберт кивнул отцу Коэна и поспешил наверх, проклиная себя за то, что все-таки произнес эти слова. Навстречу ему с большим чемоданом спускался по лестнице молодой Коэн.

Когда отец и сын оказались внизу у лестницы одни, мистер Коэн не удержался и сказал:

– Слышишь? Твой командир Ламберт говорит, что ты лучше всех.