Михаил Волконский - Два мага

– Ее?! Ты имеешь основания предполагать это?

– К сожалению, да, и не только основания, но очевидность. Она была вместе с Тубиновым сегодня ночью в кабинете и отперла сама секретное отделение бюро.

– Не может быть! Я подозревал это, но не хотел верить своему подозрению. Она выспрашивала у меня секрет бюро, я показал ей, но сомневался, чтобы она была замешана; думал, что это простое совпадение и что она просто из любопытства спрашивала. Ты ее видел?

– Видел! Они были с фонарем. Лицо ее осветилось совершенно ясно.

– Она не виновата; это – штуки этого шарлатана. Он при мне действовал внушением.

– Я бы сам не поверил никому другому, ваша светлость, но тут я сам видел.

– Да пойми ты, чья она дочь? Моя дочь! – поправился Потемкин. – Не может она пойти на такой поступок, не может...

– Не может, ваша светлость, я думаю то же: воспитанная в доме Елагина, она, кроме хорошего, ничего не видела там.

– Я думаю, потому она и была поручена ему. Наконец, мне было позволено взять ее к себе, но под условием, чтобы никто не видел ее у меня. Я радовался этому... Тут случился пожар...

– И она потеряла память, да, но мне эта потеря памяти кажется подозрительной, ваша светлость. Странно, что она вдруг забыла все прошлое. Дело в том, что при ней был Тубини...

– Ну так что же?

– А Тубини – послушное орудие графа Феникса.

– Мы имели, кажется, этому доказательство.

– После пожара она сильно изменилась, потеряла память и вдруг выказала такие душевные качества, которые не свойственны девушке ее рождения и ее воспитания. Она стала не похожа сама на себя.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что, может быть, это не она.

– Как не она?

– Ваша светлость, историю с документами вы знаете? Мы положили вместо настоящих другие, не настоящие, так и мне сдается, что это не ваша настоящая дочь.

– Ты, кажется, впервые в жизни увлекся в своих предположениях и говоришь вздор. Елагин подменил ее? Это немыслимо!.. Этого не может быть, и я никогда не поверю.

– Не Елагин, ваша светлость! Я недаром напомнил вам о Тубини, который был при ней во время пожара. Заметьте, он один...

– Ну?

– Пожар произошел как раз в ее флигеле. Суматоха могла отлично способствовать подмене.

– Послушай, ты говоришь невозможные вещи и хочешь быть хитрее хитрого! Надо было найти другую девушку, похожую на нее.

– Ваша светлость, вспомните известную историю с «ожерельем королевы», разыгравшуюся в Париже. Я ездил туда из-под Очакова как раз тогда, когда эта история только что окончилась, и знаю ее подробно. Там действовала девушка, как две капли воды похожая на Марию-Антуанетту, до того похожая, что влюбленный кардинал де Роган принимал ее за королеву и поддался на обман. Что возможно во Франции, неужели невозможно у нас?

– Нет, Цветинский, ты увлекаешься. Потеря памяти может действительно произойти от сильного испуга, мне доктора свидетельствовали это.

– Но такая полная и упорная, ваша светлость, до того, что она не узнала любимого прежде человека...

– Был такой?

– Ей восемнадцать лет, ваша светлость.

– А в восемнадцать лет все влюбляются. Первое увлечение...

– Было не похоже на простое увлечение, скорее, что-то более серьезное.

– А ты почему знаешь?

– Потому что это мой близкий приятель, я знаю от него... Это князь Бессменный.

– Слышал, мне говорил о нем Елагин. Хороший офицер.

– Так вот, она и его забыла. Это что-то уже не похоже на девичье сердце. Оно не позволило бы забыть и пришло бы на помощь памяти.

– Откуда же ты знаешь, что она забыла его?

Тут Цветинскому пришлось бы рассказать светлейшему, как он с Бессменным тайком подъезжал к частоколу. Но он счел за лучшее умолчать об этом.

– Я знаю это потому, что она полюбила совсем другого, – сказал он только и добавил: – человека, едва ли достойного.

– Кого же?

– Кулугина, ваша светлость, опять-таки принадлежащего к клевретам графа Феникса.

– Уж и полюбила!..

– Однако у них ежедневные свидания под покровительством итальянца.

– Свидания, у меня во дворце? – вспыхнул Потемкин и встал со своего места. – Если ты не уверен в этом – берегись! Твое воображение занесло тебя слишком далеко!

Предположение относительно подмены Нади другой девушкой было одно из тех, которые сделал Кутра-Рари, утешая Бессменного. Цветинскому оно запало в голову, и теперь он высказал его светлейшему, потому что некоторые факты, если не подтверждали его, то, во всяком случае, не противоречили.