Владимир Рынкевич - Наука умирать

Митинг продолжался, выходили новые ораторы, и почти все требовали казни генералов. Под эти горячие речи и выкрики толпы Костицын рассказал о совещании с Керенским. Линьков, зная Керенского, легко представил, как напористый Иорданский запугивал нервного правителя: если немедленно не предать суду Деникина и других генералов, заключённых в Бердичеве, он за фронт не отвечает! Председатель Чрезвычайной следственной комиссии Шабловский выразил сомнение в том, что весь фронт требует суда. Керенский попытался обмануть и перехитрить всех: мол, судите генералов в Бердичеве, но если будет Смертный приговор, то он его не утвердит. Шабловский на это не пошёл и заявил, что долг комиссара правительства не идти навстречу несознательной и возбуждённой массе, а разъяснить людям, что надо подчиниться закону. Керенский, как обычно, ушёл от решения и приказал комиссии выехать на место и там вынести решение.

Тем временем продолжались буйные речи.

— Братцы! — кричал солдат с трибуны. — Кто приказами ввёл смертную казнь на фронте? Кто? Они ввели. Корнилов с Деникиным и прочими. Вот пущай и идут на смерть по своему приказу, ежели они честные генералы. Или они генералы только для того, чтобы нашу кровушку пить?..

Толпа громко одобряла такие требования.

— А когда приехала комиссия, — рассказывал Костицын, — наш комиссар устроил такой же шум, как сейчас. Членов комиссии едва не раздавили. Всё же комиссия своё дело сделала, и состоялось решение Смольного: суд над генералом Деникиным отложить до окончания следствия над генералом Корниловым, а арестованных перевести из Бердичева в Быхов. Срок — сегодня, 27 сентября.

Подошёл недавно выступавший матрос, толкавшийся возле трибуны. Нагловато спросил:

— Поручик, папироской угостите?

— Я угощу, — сказал Костицын, доставая портсигар. — Я помощник комиссара Юго-Западного фронта Костицын.

— А я матрос первой статьи линкора «Свободная Россия» Руденко.

— Анархист?

— По-вашему, если матрос, так без вопросов анархист? А я, знаете ли, не анархист, а машинист на боевом линкоре и, между прочим, большевик.

— А выступал как анархист. Большевики за революционную законность, а не за суд уличной толпы.

— Это не толпа, господин помощник комиссара, а народ.

— Толпа превращается в народ, когда ею руководят большевики. Я сейчас попробую показать, как это делается, — и повернулся к Линькову. — Пора действовать, Михаил Георгиевич?

— Самый момент переломить настроение, — согласился поручик.

— А вас, матрос большевик Руденко, прошу поддержать резолюцию, которую мы сейчас внесём.

— Чтобы Руденко задний ход дал?

— Разберитесь, Руденко, где зад, где перед, — сказал Костицын и пошёл к трибуне.

— Дробь, — сказал матрос. — Сигнал принял.

Костицын начал говорить, и толпа затихла, он не кричал, а объяснял спокойно и достаточно громко. После коротких приветствий и текущего момента перешёл к делу:

— Конечно, Временное правительство не такой уж нам указчик, — и толпа взревела: «Долой Временное правительство!», «Вся власть Советам!», «Долой Керенского!» — Но Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Центральный комитет партии большевиков во главе с товарищем Лениным — это наша власть!..

«Вся власть Советам!» — взорвался митинг единым торжествующим криком.

— Петросовет в Смольном принял окончательное решение, — продолжал Костицын. — Судить генералов-заговорщиков всех вместе во главе с Корниловым, иначе им удастся скрыть главные подробности заговора. И судить в Петрограде, чтобы о заговоре узнала правду вся Россия. Поэтому наш митинг принимает резолюцию: «Заключённых в Бердичевской тюрьме участников Корниловского контрреволюционного заговора в соответствии с решением ЦИК Совета рабочих и солдатских депутатов перевести 27 сентября сего года в Быхов для проведения единого следствия, а затем и суда над всеми заговорщиками. Гарнизон города Бердичева в соответствии с требованиями революционной законности даёт слово Совету рабочих и солдатских депутатов доставить заключённых в Быхов, не причиняя им никакого вреда».

Митинг ещё смущённо молчал, Костицын не успел начать следующую фразу, как стоявший несколько поодаль Комиссар Иорданский шагнул вперёд, встал рядом с Костицыным и как бы продолжил текст резолюции:

— Заключённые заговорщики доставляются на вокзал пешком, под охраной Совета и выделенных воинских частей. Маршрут движения будет указан дополнительно.