Владимир Рынкевич - Наука умирать

Заговорили о падении дисциплины среди офицеров, о каких-то «монархических заговорах», о пронемецких настроениях. Деникин с той же убеждённостью сказал, что при встрече с немецкими войсками готов вступить с ними в бой.

— В то время как атаман так называемого Всевеликого войска Донского Краснов вступает с немцами в союз, — сказал Романовский, — некоторые наши монархисты готовы уйти из армии в это войско.

Дроздовский выслушал начальника штаба нарочито рассеянно, глядя куда-то в сторону, словно это настолько нелепо, что не стоит внимания, но всё же ответил:

— Мы сочли преступным разъединять силы, направленные на борьбу с большевиками, и вошли в армию генерала Алексеева, но наш отряд представляет собой политическую организацию монархического направления.

С таким заявлением генерал Марков согласиться не мог.

— В армии нет монархистов или каких-то ещё политиканов, — сердито сказал он, глядя на Дроздовского.— В армии, к сожалению, есть люди, пытающиеся развалить воинскую дисциплину. Это им не удастся, какой бы организацией они себя ни называли.

Дроздовский даже покраснел.

— Я сам состою в тайной монархической организации! — воскликнул он. — Вы недооцениваете нашей силы и значения...

— Господа генералы и офицеры, — прервал его Деникин. — Военный совет закончен. Приказ и диспозиция будут подготовлены штабом к завтрашнему утру.

Покидая штаб, Марков ещё раз переспросил Деникина, не следует ли вызвать из Новочеркасска Офицерский полк, и командующий вновь ответил, что спешить не надо. Почему? Уже на следующий день Марков получил приказ выступать в поход с наступлением ночи. Дивизия шла в бой без Офицерского полка.

Конечно, это можно объяснить необходимостью скрыть от противника начало наступления — весь план Деникина строился на том, чтобы перехитрить красных ложными манёврами и скрытностью, но так можно и самих себя перехитрить. Или ещё кого-то. Если бы Миончинский, Туненберг или ещё кто-либо ив помощников спросил Маркова, почему нет в походе Офицерского полка, то генерал бы ответил грубо и прямо, не сдерживаясь, но он был так озадачен и расстроен, что никто не осмелился его расспрашивать.

До исходной позиции, до предполагаемого места боя требовалось пройти по голой степи вёрст 80—90. На это давалось двое суток. Вышли в ночь на 22 июня. Начало наступления всей армии — утро 25-го. До этого времени Марков действиями своего отряда должен был убедить красных, что армия начала движение к станции Шаблиевской и далее к мосту через Маныч вдоль железнодорожной линии Тихорецкая—Царицын. А утром 25-го основные силы — дивизии Боровского и Дроздовского — атакуют станцию Торговую в десяти вёрстах южнее. Разгромив там войска Сорокина, армия должна двинуться на Тихорецкую и далее — на Екатеринодар.

Шли ночь, шли день по раскалённой солнцем сухой степи. Спрашивали проводников калмыков: «Сколько ещё вёрст до зимовника?» Отвечали: «Не знаем. Ходить не знаем, на лошади — часа два». Вода — в стовёдерных бочках на колёсах: ведро воды на взвод и ведро воды на одну лошадь. Лошади просили добавки, и Марков приказывал дать. Остановились в самое жаркое время в большом зимовнике с прудом. До самой ночи лошади и люди пробыли в пруду.

Шли ещё ночь... 24-го с утра Марков взял конную сотню есаула Растегаева, двухорудийную батарею Миончинского и выехал вперёд. Плавными волнами шли по степи холмы и лощины. На горизонте впереди — лишь мутное марево.

Около полудня казаки передового разъезда, выехав на очередной холм, замахали папахами. Марков с ординарцем поскакали туда. С вершины холма открылась линия железной дороги, над ней — солнце, бьющее в глаза, справа, на горизонте — станция. Перед ней небольшой хутор. Между хутором и станцией — река Егорлык.

— Карту, — приказал генерал ординарцу. — Станция Шаблиевская. Отсюда... 8 вёрст. Хутор Попова — 6 вёрст.

Коричневая полоска дыма оторвалась от сгрудившихся на горизонте пёстрых пятен станции. Растягивался дымок, сверкнул на солнце котёл паровоза, медленно двигалась почти по линии горизонта цепочка вагонов.

— Миончинский, обстреляй его, — приказал Марков.

— Далеко, Сергей Леонидович.

— Подъедешь поближе. Можешь и отсюда. Сейчас твоя задача в том, чтобы нас увидели и услышали.

— Подъеду поближе, — решил Миончинский и дал команду.

Батарея подъехала на рысях.

— Что-то я не вижу прапорщика Ларионова, — удивился Марков.

— Несколько моих в Новочеркасске в отпуске. Я бы их вызвал.