Алексей Шишов - Последний стратег

— Но ведь было же приказание начальника полевого штаба главнокомандующего генерала Сахарова об использовании для этих целей переводчиков из числа местных торговцев-китайцев. Знающих русский и японский языки.

— У нас в штабе армии есть уже такие переводчики. Приказчики хабаровских и мукденских купцов. Согласились служить нам при одном условии.

— При каком же?

— Чтобы им платили жалованье серебром, а не ассигнациями.

— Вы ими довольны?

— Что вы, Александр Васильевич. Они и русский, и японский знают только разговорный, и то скверно. Но это ещё полбеды. Беда с такими переводчиками в другом. Эти китайцы из купеческих приказчиков не умеют читать по-японски печатное. Поэтому мы ничего не можем почерпнуть из захваченных документов.

— И по этой причине вы все их отправляете в штаб главнокомандующего. Обидно за наше неустройство в разведке.

— Что делать. Отправляем не только солдатские и офицерские удостоверения, письма, какие-то свидетельства, но даже и топографические карты. А они же настоящий кладезь информации. Только умей прочитать такую карту.

— Контрразведчики опекают ваших переводчиков?

— Опекают. С японской агентурой шутить не приходится. Где её только нет. Что ни день, так наши патрули и боевые дозоры, особенно казаки, ловят всяких подозрительных лиц.

— Как из их числа вычисляют шпионов? Ведь здешние дороги полны торговцев, носильщиков и просто бродяг.

— Обыск даёт порой удивительные находки. Наши позиции рисуются тушью на клочках шелка. На шёлк наносится цифирь. Всё это прячется китайцами в косах, бамбуковых палках, в швах халатов, в обуви. Только сумей найти.

— Что делаем с выявленными шпионами?

— Допросы мало дают. Пойманные почти все связники из числа нищих местных китайцев. За несколько серебряных монет они готовы на любую работу. Многие даже не понимают смысла шпионского дела. После допроса их передают в военно-полевой суд.

— Знаю. Читал уже не один приговор. Наши японских шпионов вешают, японцы нашим разведчикам из числа китайцев рубят головы самурайскими мечами.

— Что делать. Это проза войны.

— Давайте вернёмся к приказу главнокомандующего о разведке. Надо его сегодня и завтра зачитать в ротах, казачьих сотнях и в батареях. Об исполнении доложить. Надеюсь, что пленных японцев станет больше.

— Слушаюсь, Александр Васильевич. Сейчас же прикажу приказ размножить и разослать в штабы...

В Маньчжурии генерал-квартирмейстеру Алексееву довелось стать причастным к деятельности русского партизанского, а вернее - диверсионного отряда «Пинтуй», что в переводе с китайского означало «Всё сбивающий перед собой». История этого «ответа» на создание японским командованием диверсионных отрядов из местных разбойников-хунхузов такова.

Хабаровский купец 1-й гильдии Тифонтай, китаец по национальности, решил из патриотических соображений помочь России в войне с нелюбимой им Японией. К своему «партизанскому делу» он привлёк полковника войск одного из маньчжурских губернаторов Чжана Чжэнюаня. Купец желал «послужить на пользу русских» и воинский отряд создал на собственные деньги. А энергичный и опытный в военном деле «безработный» полковник, тоже не любивший японцев, безвозмездно руководил действиями «Пинтуя», наведя в его рядах железную дисциплину.

Целью созданного на деньги китайского купца с берегов Амура отряда было ведение разведки и партизанских действий в японском тылу. В состав «Пинтуя» вошли 500 человек, навербованных из бывших китайских солдат, полицейских и хунхузов. Командирами стали бывшие офицеры и унтер-офицеры регулярной императорской армии Китая. Вооружение состояло из русских 3-линейных винтовок кавалерийского образца.

При отряде находился русский офицер с десятью конными казаками и два фельдшера. «Пинтуй» действовал преимущественно на левом фланге позиции русской армии. Прочие партизанские отряды из китайцев и созданная российской военной администрацией полиция из местных жителей себя не оправдали. Грабежами и насилиями, творимыми в деревнях и базарах, «союзники» вынудили главнокомандующего Куропаткина и царского наместника на Дальнем Востоке адмирала Алексеева принять меры к их разоружению и роспуску.

С отрядом «Пинтуй» генерал-квартирмейстер Алексеев познакомился так. Из штаба главнокомандующего прислали шифрованную телефонограмму. В ней говорилось, что японцы, по данным засланной им в тыл агентуры, собираются отправить в рейд по тылам 3-й Маньчжурской армии большой отряд хунхузов предводителя Хандэнгю. Бывший «боксёр» был серьёзным противником. Под его знамёнами ходило по центральной части Маньчжурии 10-тысячное войско хунхузов, почти беспрепятственно со стороны местных губернаторов занимавшееся поборами с населения.