Константин Коничев - Петр Первый на Севере

«Они либо не имеют вкуса в полезных вещах, коими бы могли заниматься, либо имеют намерение своих сотоварищей лишить денег…»

Стояла бурная непогодь на Ладожском озере. Петру не терпелось, как можно скорей хотелось приблизиться к Нотебургу и осадить крепость. Обстановка была самая подходящая и сулила победу. Еще задолго до этого похода, когда в Москве обсуждался план завоевания невских берегов, искони принадлежавших России, некоторые военачальники, после поражения под Нарвой боявшиеся даже и думать о таком, высказывались против намерений Петра.

– И все-таки будем действовать! – сказал тогда Петр. – Несчастья бояться, так и счастью не бывать…

И вот на исходных позициях сосредоточились войска, пехота и мощная, по тем временам, артиллерия.

На совещании генералитета Петр зачитал Шереметеву, Меншикову и другим роспись новгородских дворян-разведчиков, добывших сведения об Орешке от ладожских рыбаков. В этой росписи горного (берегового) пути от Ладоги до Охтинской крепости Канцы были представлены сведения о шведской крепости Нотебург: «Город Орешек на острову, каменный, величиной с город Ладогу. Стены высокие, немного ниже новгородских, стоит от озера с версту. Невский проток подле Орешка от русской стороны шириною сажен со 100, глубок и быстр, суда ходят подле самой стены, а с левой к берегу не ходят. Солдат в нем бывает по 100, по 200, а более 300 не бывает».

Для обычного, нетревожного времени эти сведения о численности защитников крепости были справедливы. Но когда Нотебургу стала угрожать опасность, шведы увеличили гарнизон до 450 человек при 142 разнокалиберных орудиях. Для обороны неприступной, окруженной водной преградой и толстостенными бастионами крепости такого количества войск и вооружения было вполне достаточно.

Петр с Шереметевым, Апраксиным, Меншиковым, опытным разведчиком Василием Корчминым и другими начальными особами обсуждали на карте план осады Нотебурга, расположения артиллерии и пехоты вокруг крепости к началу бомбардировки и к штурму. В походной парусиновой палатке, за складным березовым столиком сам Петр возглавлял обсуждение намеченного им проекта.

– Без плана быть не можно, – говорил он. – Лучше обдуманно рассчитать добрым порядком и действовать, громить крепость, а затем, опустошив ее огнем и проломив стены, ворваться в оную. Удаче может сопутствовать только продуманное основание… И государь продолжал:

– Добро уже то, что до начала сражения за Орешек полковник Тыртов, погибший с доблестью на Ладожском озере, – вечная ему память – сумел на тридцати галерах крепко побить шведского вице-адмирала Нумерса, потопил пять шведских судов, а остатки войск Нумерсовых прогнал в Выборг. Следственно Орешек с озера, то есть с тыла, защиты не имеет. Однако и приступ с озера весьма труден. Крепостные пушки не подпустят лодок. Подготовка к осаде будет единовременной на всех подобающих местах: прорубим просеку в трех верстах от Невы и по просеке с озера выведем в Неву полсотни карбасов и стругов. Учиним тут же летучий мост из новгородских понтонов и по нему на правый берег Невы протащим осадные пушки, порох и ядра трехпудовые. На левом берегу, ближе к крепости, выроем траншеи; установим под прикрытием батареи, отколь можно навесно стрелять по крепости и разрушать все, что там внутри имеется. Я буду командовать мортирной батареей… С берегов, того и другого, подвергнем Орешек мощному обстрелу. И коль не сдадутся шведы по доброй воле, выберем час для приступа. Когда в стенах цитадели будут бреши пробиты, мы тогда и лестницы штурмовые, и пики с крючьями, и мешки защитные, и дымом выкуривающие – всё пустим в дело, и тогда остальных недобитых шведов из Орешка выкурим… О дне и часе начала штурма умалчиваю. Сие зависеть будет от нашей полной готовности учинить гром и урон врагу. Борис Петрович, как у тебя солдаты? Каков дух в войсках? – обратился в заключение Петр к Шереметеву.

Фельдмаршал ответил:

– Не могу пожаловаться, ваше величество. Солдаты за последние два года, побив шведов в Лифляндии, стали увереннее и храбрее. Полагаю, что и Репнин, и Апраксин не посетуют на солдат. Накормлен воин, обут, одет, вооружен, да ежели с ним обращаться по-человечески, так он горы свернет. Орешек будет раскушен, но отнюдь не сразу. Там, за стенами крепости, шведский комендант Густав-Вильгельм фон Шлиппенбах прочищает пушки и готовит нам «угощение». Думаю также, что он, со всех сторон отрезанный от своих, будет подобен медведю, в берлоге обложенному. Добро бы, если сразу Шлиппенбах проявил благоразумие и после малой пальбы сдался на аккорд по договору…