Константин Коничев: Русский самородок. Повесть о Сытине

Для неграмотных картинка выразительна и понятна, а для грамотеев под изображением длинный раешник о том, как «приказчик хозяину угождает, рубли за сапог пихает, сатана ему помогает, побольше украсть заставляет. Приказчик денег наворовал, сам торговал, товару накупил и свою лавку открыл».

Ниже крупным шрифтом в три столбца зарифмованная, складно сказанная сказка про вора-приказчика завершается таким назиданием:

Несколько тысяч экземпляров тиснул Шарапов этого лубка, отправил в подмосковную артель в раскраску и пустил в продажу, торжествуя свое отмщение Гаврюхе Полуянову. И хотя лубок, как и всегда, был не очень глубок, картина с присовокуплением назидательного раешника бойко расходилась.

С этого времени, как только Шарапов избавился от неугодного приказчика, Ванюшка Сытин занял за прилавком его место, и рослый, восемнадцатилетний, смышленый в книжной торговле парень стал величаться Иваном Дмитриевичем, и только сам хозяин называл его неизменно Ванюшкой.

– Трудись, Ванюшка, можно тебе и без жалования. Ты настырный, старательный. Тебе я доверяю дело. А на расходы бери себе сколько надобно. Я ведь бездетный. Придет время мне помирать, я тебе духовное завещание подпишу. Такому не жалко, у тебя, вижу, парень, дело из рук вон не вывалится. Орудуй…

Служил Шарапову Иван Дмитриевич и не чувствовал себя наемником, а был у него как родной да самый близкий.

Строгость в распорядках Шарапова была необыкновенная: не разгуляешься, не выпьешь и в театр не сходишь; в церковь – пожалуйста, да и то с выбором, лучше всего туда, где староверы службу без попов справляют. Такого уж испокон направления мысли у хозяина. Сытин ему не перечил и всегда просил прощения, если случалось без спросу куда-либо отлучался. Теперь у него появились деньжонки, он мог бы с приказчиками-книжниками и в трактир заглянуть, и рюмашечку пропустить, но и сам не очень-то тяготел к этому, да и побаивался, как бы отношения с хозяином не испортить. В эту пору Сытин приоделся, стал настоящим москвичом, научился с покупателями обходиться и добрым словом и тоном вежливым. Не забывал он и о своей семье, проживавшей в Галиче, деньги посылал. Да и как не посылать? Отец и мать стареют, братишка Сергей учится, сестер отец поторапливается замуж сбыть, как бы в девках не засиделись. На всё деньги надо. Понимал это Иван Дмитриевич и не скупился.

Благодарные и довольные родители отвечали ему ласковыми письмами и устилали путь его родительскими благословениями. Как они жили в те дни в Галиче – об этом узнаём мы из отцовского письма, в котором, сбиваясь на «вы» и на «ты», Дмитрий Сытин писал своему сыну в Москву:

«Любезнейший сын Иван Дмитриевич.

Письмо Ваше с деньгами 25 руб. мы получили и благодарим Вас за хлопоты и аккуратность. На деньги мы купили сестре твоей Серафиме сукна на пальто, мне на брюки и казинету на сюртук и брюки и поправку сюртука, также ситцу братишке Сергею, на сорочки и на два одеяла ему и нам – с принадлежностями.

Сережа с 1 ноября учится в училище. Мать и сестра Александра ездили к нему, он принялся за дело хорошо, прилежно – и не показывал слез и скуки. Но жалеет свободы. Мы потешаем его всем возможным: сибирочка сшита очень хорошо, сапоги с калошами, несколько пар рубах и штаников, приличная постель, все новое и снабжаем чаем-сахаром с пирожками. 24 декабря нужно заплатить за учение и содержание 6 рублей. Я надеюсь, если возможно, не откажите помочь мне сколько для себя не отяготительно.

Пиши нам пожалуйста почаще. Счастлива ли лотерея? Не переменил ли к тебе своего расположения господин Шарапов, не замечает ли он на тебе постороннего влияния? Погода мнется, а мне бы хотелось сухой да теплой. Часто расстройство желудка, малый аппетит, сухой кашель, который по милости божьей уменьшается. Нога исправилась и ступает теперь свободно. Мать простудилась и заболела. Теперь оба полубольные, зато живем в добром согласии.

Писать не знаю что, дела у нас идут обыкновенным порядком – и особого ничего нет.

Я прошу Вас прислать Сергею шапочку, если можно.

Сергей прислал с матерью мне письмо и кланяется Вам, сестры Серафима и Александра тоже нижайше кланяются и желают тебе здоровья. Милый Ваня, не забывай нас. Благословение божие и наше да будет над тобою.