Эдмон Лепеллетье - Путь к славе

Эти энергичные слова, сказанные мужественным голосом, произвели впечатление на Бельмона; еще недавно он был младшим офицером, и его производство состоялось несколько слишком быстро; он, наверное, выказал бы во всей этой истории больше порядочности и храбрости, если бы не поддался давлению трусливых главарей города.

– Однако, – замялся Бельмон, – комитет обороны существует. Вы обязаны были спросить его указаний, прежде чем начать сражение…

– Когда враг у ворот города, а городские ратники колеблются, то комитет обороны, будучи спрошен об указаниях, не мог бы приказать командующему войсками ничего другого, как преградить неприятелю дорогу, распределить стрелков по крепостным валам, направить пушки на приближающиеся неприятельские войска и открыть по ним огонь. Я как раз именно и сделал это, товарищ! Да разве на самом деле комитет мог бы приказать мне поступить иначе? Единственное, в чем комитет мог бы упрекнуть меня, – это что я не так быстро открыл огонь, как то было бы желательно. Но у нас был недостаток боеприпасов. Вот их везут. Слышите? Ну, теперь у нас пойдет уж музыка не та!

За словами Борепэра последовал грохот оглушительных залпов, раздавшихся со стороны ворот святого Виктора.

Присутствовавшие задрожали. Большинство из именитых граждан скользнуло за дверь, беспокоясь за судьбу своих жилищ, так как на эту бешеную канонаду пруссаки и австрийцы, наверное, должны были ответить градом снарядов.

«Черт возьми! Вот это человек! – подумал Нейпперг, глядя в открытое лицо Борепэра. – Как отрадно смотреть на него после всех этих позорных трусов и негодяев!»

И, подойдя к Борепэру, он вежливо поклонился и сказал:

– Полковник, я не считаю себя вправе оставить вас в неизвестности относительно своей особы. Я граф Нейпперг, флигель-адъютант генерала Клерфэ.

– Вы в штатском? – недоверчиво сказал Борепэр, глядя на того, кто так странно представился ему.

– Я явился сюда не з качестве парламентера, полковник, а просто для того, чтобы передать верденскому муниципалитету и комитету обороны официальную ноту генералиссимуса.

– Без сомнения, это требование сдать город?

– Да!

– И что вам ответили здесь?

Борепэр бросил грозный взгляд на представителей горожан и муниципалитета; те потупились и отвернулись, причем синдик Госсен шепнул на ухо председателю:

– Если этот агент герцога Брауншвейгского скажет все, то, пожалуй, прохвост Борепэр прикажет своим разбойникам расстрелять нас, бедный господин Терно!

– Я сам опасаюсь этого!

Но Нейпперг удовольствовался уклончивым ответом:

– Я еще не успел выслушать мнение этих господ. Вы позаботились лично ответить генералиссимусу!

Эта откровенность понравилась Борепэру, и он сейчас же сказал Нейппергу:

– В таком случае ваша миссия кончена. Может быть, вы позволите мне проводить вас лично до аванпостов?

– К вашим услугам, полковник!

Борепэр, уходя из зала, в последний раз обратился к главам города:

– Господа, я обещал своим людям лучше похоронить себя вместе с ними на развалинах Вердена, чем сдать город. Надеюсь, что вы согласны со мной?

– Но, полковник, если весь город пожелает капитулировать? Если граждане не пожелают подвергаться бомбардировке, тогда что вы сделаете? Неужели вы пойдете против всего населения и будете продолжать свой губительный огонь? – сказал председатель. – Ну, так как же? Что вы предпримете в этом случае? Мы ждем вашего ответа…

Борепэр задумался на секунду, а потом сказал следующее:

– Если вы, господа, заставите меня сдать город, то скорее, чем обречь себя такому позору и изменить данной присяге, я пущу себе пулю в лоб! Я поклялся защищать Верден до самой смерти! – Он дошел до двери, потом вернулся, с бешенством стукнул кулаком по столу и повторил: – Да, до самой смерти!

Он вышел в сопровождении Нейпперга, оставив собравшихся в страхе и смущении.

– Он покончит с собой? Ей-Богу же, это было бы утешением для всего света, – сказал вполголоса Левендаль, который только что бесшумно вошел в зал совещания.

Его стали расспрашивать о том, что делается в городе.

– Перестрелка идет с обеих сторон, – ответил барон с обычной скептической улыбкой. – Добровольцы бегут сломя голову на укрепления. Среди них есть уже несколько раненых. Ах, эти фанатики из тринадцатого полка! Среди них имеется некто вроде демона в юбке; это, как мне сказали, жена капитана Лефевра, маркитантка, которая носится во все стороны, подает снаряды и патроны, впрягается в пушки, вырывает горящие фитили из прусских гранат, падающих на укрепления. Говорят, она неоднократно подбирала ружья павших стрелков и не уходила с места до тех пор, пока не стреляла из них… совсем, как мужчина! По счастью, не так-то много солдат, похожих на эту амазонку, а то австрийцы никогда не пройдут в город!