Юрий Трусов - Каменное море

Но неожиданно, к великому огорчению Одарки, ее замысел встретил решительное сопротивление со стороны самой «приблудной красуни». Лишь только Гликерия узнала, что вещи, которые она одела, принадлежали покойной жене Кондрата, она немедленно сбросила их с себя и одела свое рваное платье.

– Я не могу носить то, что раньше одевала его жинка… Не могу!.. Не могу!.. Не могу!..

– Да ведь пойми, тебя, может, сам бог вместо покойной Маринки ему послал. Значит, и вещи ее носить можешь, – пыталась уговорить ее Одарка.

Но Гликерии ее слова напомнили лишь то, чего не знала Одарка: картины позорного насилия, которому она подвергалась, пока не вырвал ее из рук извергов Кондрат… Неужели это бог таким образом мог послать ее Кондрату в жены? Нет! Эта старая женщина ошибается. По доброте своей она, видать, говорит такое… И хотя сама Гликерия тоже, как и Одарка, была религиозной, но в данном случае здравый смысл не позволял ей и думать о каком-то божественном вмешательстве. Нет! Ее спас не бог, а смелость и благородство Кондрата! Конечно, только он… Он! Так какое же право имеет она, спасенная им, одевать то, что принадлежало некогда его жене? Гликерия сурово посмотрела на Одарку и та, взглянув в ее черные недобрым огнем засверкавшие очи, смолкла на полуслове. Одарка поняла, что «приблудную красуню» не переубедить.

В первую минуту ее охватило раздражение: «Эта босоногая в рваном платье смуглянка еще упрямится! Ее, приблудную нищенку, одевают в роскошные платья, а она отказывается. Смотри, какую знатную панночку из себя строит…»

Из уст Одарки уже хотели сорваться в адрес Гликерии грубые, осуждающие слова. Но, взглянув в огромные, черные, полные тоски глаза молодой женщины, на дрожащие на ресницах слезы, Одарка вдруг вместо сердитых слов произнесла ласковые, непонятно откуда нахлынувшие на нее:

– Ладно, любонька моя… Ин по-твоему пусть будет… Найдем для тебя другое…

Что другое, она не договорила, потому что и сама толком не знала. И крепко поцеловала «приблудную».

Гликерия поняла, что произошло в душе старой женщины, поняла и, в свою очередь, захотела успокоить Одарку.

– Да ничего мне не надобно…

– Нет, любонька моя… Уж ты как хочешь, а одеть тебя я, как положено, одену. Все равно одену.

На другой день Одарка обошла все лавки и магазины Одессы, выбирая на свой вкус дорогие ткани. И тут скуповатая Одарка не торговалась с приказчиками, щедро тратя скудные сбережения Чухрая. Затем она пригласила портного – поляка пана Строковского и одного из лучших сапожников города – еврея Пуриса. И через неделю Гликерия предстала перед Кондратом совершенно преображенной. К ее гибкой ладной фигуре хорошо шел новый черный, отделанный красной и белой вышивкой казакин. Это была своеобразная смесь греческой и украинской одежды. Сафьяновые с восточным золотым узором сапожки дополняли костюм.

Увидев Гликерию, Кондрат обрадовался, и в то же время приуныл. Он вдруг почувствовал перед лицом такой красивой молодой женщины себя старым, словно разница в возрасте сразу легла между ними непреодолимой преградой.

– Ну, до чего же ты гарная… Прямо невеста молодая!

– Уж какая есть, – покраснела Гликерия и скромно прикрыла своими длинными ресницами радостно сверкнувшие глаза.

– Она и есть твоя суженая. Богом тебе данная, Кондратко. Богом… – вмешалась в их разговор Одарка, но ее перебила Гликерия.

– Не богом, прости меня святая Мария… Ты спас меня, благодаря храбрости своей. Спас… – И она вдруг порывисто прильнула к широкой груди Хурделицы.

Кондрат обнял и поцеловал молодую женщину.

– Видно, так и будет, – сказал он, смутившись, и попросил Одарку дрогнувшим голосом: – Благословите нас… За родных будьте. Как вернусь из похода, справим свадьбу…

Через месяц, возвратясь из чумацкого похода, приказчик Луки Спиридоновича Кондрат Хурделицын назвал Гликерию своей женой.

Их свадьба была скромной не потому, что на большее свадебное пиршество не хватало у жениха достатка. Хозяин Лука Спиридонович, узнав, что Кондрат женится, готов был отвалить своему лучшему приказчику кругленькую сумму, да Кондрат решительно отказался.

– Спасибо, хозяин… Ни к чему мне все это… Не весенняя у меня любовь. Сам знаешь… А осень есть осень…

На свадьбу пригласили только Селима с его женой Ефимией, которая привела своего дальнего родственника Николаса – владельца небольшого магазина, хорошо знавшего отца Гликерии. Лука Спиридонович решил, что ему, хозяину, неудобно якшаться со своим приказчиком, поэтому он не пришел, а прислал вместо себя своего управляющего Мускули с подарками для молодоженов. На свадьбу нежданно-негаданно прибыли вернувшиеся из плавания Иванко со своим рыжим капитаном Григорием Радонаки.