Август Шеноа - Сокровище ювелира

– Высокородная госпожа! – краснея, воскликнул маркиз.

– Молчите, молчите, – ответила Клара, – мне все известно, господин Бернард, все. У меня тоже есть верные люди! Не думайте, что я сержусь. Поскольку я ваша только наполовину, то можно ли мне требовать, чтобы вы были всецело моим? Видите, я не эгоистична. Вы вольны искать мед и на других цветах. Я знаю, Бернард, что прав мужчин непостоянен.

– Клара!

– Молчите! Слушайте меня. В этом городе живет прелестная девушка, Дора, дочь золотых дел мастера Крупича. Я ненавижу эту девушку. Не спрашивайте почему. И повторяю, я не эгоистка! Мой слуга Чоколин может подтвердить, что Дора прелестна, я же буду любить вас еще больше, если вы приволокнетесь за Дорой.

– Клара!

– Ни слова больше! Я возненавижу вас, Бернард, если вы не покорите ее. Прощайте!

И маркиз расстался с супругой бана.

Сходя с лестницы, полковник раздумывал о смысле Кларипых слов. У ворот стояла толпа слуг бана и всячески издевалась над несчастным глухонемым Ерко.

– Эй, послушай-ка! – обратился полковник к одному из слуг. – Ты не знаешь, где дом золотых дел мастера Крупича?

– Близ Каменных ворот, ваша милость!

– А не знаешь ли, где я могу разыскать слугу госпожи Клары Чоколина?

Немой вздрогнул, точно его змея ужалила.

– Днем Чоколина вряд ли разыщешь, ваша милость, – ответил слуга, – он, как сыч, боится света, только к ночи появляется. Впрочем, проживает он в доме господина казначея Коньского, там по целым дням и дрыхнет.

– Хорошо! – ответил полковник и направился в сторону Каменных ворот. За ним двинулся и Ерко.

Полковник вошел в лавку Крупича.

– День добрый, милостивый государь! – приветствовал его ювелир, сидя за наковальней.

– Здравствуйте, мастер! – начал полковник на ломаном языке. – Мне нужны серебряные шпоры, вы можете их сделать?

– Прошу покорно, ваша милость, – ответил Крупич, – есть у меня и готовые. Дора! Дора!

Вскоре появилась Дора.

– Что угодно, дорогой отец? – спросила девушка.

«Хороша! – подумал полковник. – Правду сказала Клара».

– Принеси из кладовой серебряные шпоры для милостивого государя.

– Сейчас, дорогой отец.

В этот миг отворилась дверь, и немой Ерко молча протянул свою шляпу, якобы прося милостыню, а сам не сводил глаз с полковника. Тем временем вернулась Дора, полковник начал перебирать товар, то и дело косясь на девушку.

– Дора, подай динар убогому Ерко! – сказал старик.

Дора сунула руку в сумочку и, улыбнувшись немому, бросила ему в шляпу монетку. Ерко закивал головой и ясными глазами посмотрел на Дору, как на святую.

– Клара сказала правду, – прошептал полковник, – пусть будет так, как она хочет. А сейчас к Чоколину!

– Значит, ничего? – спросила, вскакивая, разъяренная Клара и чуть не опрокинула стоявшую рядом лампу.

– К сожалению, ничего, высокочтимая госпожа, – ответил Чоколин, пожимая плечами. – Несчастный господин маркиз де Лернон вряд ли поблагодарит госпожу супругу бана за любовный совет, благодаря которому у него на спине, среди лютой зимы, уродились сливы!

– Расскажи, Чоколин, как это случилось? – спросила Клара, откинув со лба непослушную прядь.

– Это весьма печальная история, высокочтимая госпожа! На днях в дом господина Коньского пришел господин де Лернон и, сославшись на вас, начал меня расспрашивать о Крупичевой Доре. Поняв тотчас, откуда ветер дует, я вывел его в сад, чтобы нас ни одна живая душа не видела, и растолковал, ему, как все наилучшим образом устроить. Поверьте мне, ваша милость, я весьма обрадовался этой выдумке и хохотал в душе, представляя себе, как господин Павел найдет голубятник пустым, а что за хорек – неизвестно! «Слушай, Грга, сказал я себе, подумай хорошенько, как бы снова стать порядочным человеком!» Потому что я, ваша милость, соперник молодого Грегорианца!

– Ты? – удивленно спросила супруга бана.

– Да, я! Вы смеетесь, однако это сущая правда. Будучи в лучшем положении, я просил ее руки, но старый ювелир посмеялся мне в глаза. С тех пор я, конечно, малость пообносился, любви пет и в помине, осталась лишь желчь, и она сжигает мое нутро, точно адский пламень! Но что об этом поминать! Значит, я объяснил господину маркизу, что между садами Коньского и Крупича стоит высокая стена. Через нее мы и переберемся. Нужно лишь улучить время, когда Крупича не будет дома. Старая Магда спит как сурок, ее и пушкой не разбудишь. На постое у них два испанских драгуна, оба несусветные пьяницы. С драгунами мы сговоримся за ракией, тем более что господин маркиз офицер, ради же субординации они будут готовы отречься от бога, не говоря уж о том, чтоб украсть девушку. Драгуны станут на страже на случай, если девушка поднимет треногу, а господни Лернон перетащит свою добычу по лестнице через степу, накинув ей на голову мешок, отнесет в сарай Коньского, и дело в шляпе, сердце вашей милости будет довольно! Так я рассчитывал, и все, казалось, шло как нельзя лучше. Поставили лестницу, дождались ночи. Крупич ушел из дому, Магда захрапела, испанцы наши! Все это я видел с сеновала. Всюду было тихо. Дора сидела в светлице за шитьем. Каркнул я трижды испанцам. Те трижды каркнули мне в ответ. Отлично, думаю.