Елена Степанян - Царский выбор

Андрей.Помалкивать научил.

Всеволожский.Так что же у тебя получается? Про то, что все равны, помалкиваешь, а сестру родную за князя выдать хочешь?

Андрей.Меня на криводушии, батюшка, никто не поймает. (-) Да, все равны, но живут совсем не ровно. Разве это тайна для кого-нибудь? И если у меня выбор есть, то что я предпочту для родной сестры? Чтобы она по-княжески жила или чтоб

вышла за бедного помещика, у которого жена сама коров доит?

Всеволожский (заводясь). А что тут такого? Разве в этом грех? Сказано: в поте лица своего будешь есть хлеб свой. И я в страду не меньше мужика тружусь, от зари до зари, да! И у меня каждая копейка потом полита.

Андрей.Конечно, тяжкий труд не грех. Но ничего хорошего в нем тоже нет. Нет, конечно же он не грех, он наказание за грех.

Всеволожский (тревожным тоном). Что ты мелешь? За какой грех?

Андрей (спокойно). За неверие. Ты что, не слыхал никогда, как пятью хлебами пять тысяч были накормлены? Разве это не лучше, чем тяжкий

труд?

Всеволожский (держась за сердце). Андрей, ты что, рехнулся? Ты понимаешь, Кто эти пять хлебов разделил?

Андрей.Неужели не понимаю? Но Он же сам сказал, смотри: (открывает ларец, вынимает Евангелие, оно у него заложено на нужном месте) «Аминь, аминь, глаголю вам, веруяй в мя, дела яже аз творю, и той сотворит, и болша сих сотворит».

Всеволожский (вопит). Замолчи! Замолчи! Ты спятил, спятил!

Андрей.Это не мои слова, отец, это Господь говорит.

Всеволожский (стучит по столу). Не смей! Молчи! Я тебя задушу!

Вбегают Фима, мать Евдокия Никитишна и нянька Настасья.

Наперебой.Что случилось? Что? Что?

Всеволожский (хватает Андрея за руку и тащит к другой двери). Ничего! Ничего не случилось! Обед подавайте! Что вы сбежались?

Евдокия.Но ты же кричал!

Всеволожский.Нет, не кричал. Послышалось вам. Сказал, обед подавайте. Мы сейчас придем.

Тащит Андрея вверх по лестнице, вталкивает в маленькую комнату, входит за ним и запирает за собой дверь.

Всеволожский.Андрюшенька! Голубчик! Я же твой отец. Я только ради тебя и Фимки живу. Мне для себя ничего не надо. Ты надо мной смеешься, что я деньги коплю. Да разве ж я для себя? Ох ты Господи-Боже! (-) Андрей, ты знаешь, что такое «слово и дело государево»?

Андрей.Знаю.

Всеволожский.Один здравицу царю произносит, а другой в это время чихнет, или сморщится, комар его укусил — и все, пропал человек. Во всех грехах обвинят, всех собак навешают.

Андрей (пожимая плечами). Да я знаю, отец, ей-богу, не хуже твоего знаю.

Всеволожский.Так вот, то, что ты давеча сказал, это во сто крат страшнее!

Андрей.Да я же не…

Всеволожский (стучит по столу). Не перебивай меня! — Неважно, где это написано. Пусть хоть по небу огненными буквами. Раз весь мир эти слова мимо читает, тому, кто по-другому прочел, не поздоровится. Ты знаешь, что значит еретиком прослыть?

Андрей.Отец, я же.

Всеволожский.Не смей перебивать! — Кто верит не как все, тот еретик; даже если он сам чудеса творить начнет, еще большим еретиком окажется. Да ты знаешь, что с еретиками делают? Всеми пытками пытают, живьем жгут! Понимаешь ты, с чем играешь?

Андрей.Да ты же мне сказать не даешь. Не такой я дурак, как ты думаешь. Я только потому с тобой об этом заговорил, что уж точно знаю, что ты на меня доносить не пойдешь. А больше никому не говорил и говорить не собираюсь.

Всеволожский.Никому-никому?

Андрей.Никоому-никоому (Лукаво) Там ведь в другом месте сказано: «Не мечите жемчуг перед свиньями».

Всеволожский.Час от часу не легче. Ты что же, всех людей за свиней почитаешь?

Андрей (серьезным голосом). Отец, я в каждом человеке образ Божий почитаю.

Всеволожский (машет руками). Не надо! Ни того ни другого не надо. Надо быть как все. И тогда проживешь свой век спокойно, как наши деды и прадеды, что на Кузяевском погосте лежат.

Андрей.Ну, насчет лежать — не знаю, что-то не тянет. Но молчать обещаю, как они.

Всеволожский.Значит, я могу спокойно спать? (Андрей кивает.) Тогда поцелуй меня.

Всеволожский (Андрею). Ну, что там в Касимове говорят про нового воеводу?