Афонсо Шмидт - Поход

Несколько лет спустя братство Санта-Каза решило перестроить часовню, однако судьба ее от этого не изменилась. И древнее здание наверняка превратилось бы в развалины, если бы среди духовенства города не произошел конфликт, запечатленный в хрониках того времени.

Братство богородицы целительницы страждущих, основанное при церкви Сан-Бенто, с годами росло и развивалось, подобно сказочному цветку. Однако в 1872 году между церковным старостой и настоятелем монастыря возник разлад. Ссора зашла так далеко, что привела к распаду братства. Тогда отчаявшийся староста обратился за помощью к властям. На заседании палаты 17 августа того же года было прочитано ходатайство братства, в котором содержалась мотивированная просьба разрешить братству обосноваться в часовенке Сан-Висенте. Разрешение было дано, и часовенка, перестроенная и расширенная, превратилась в Церковь богородицы целительницы страждущих.

Там в тысяча восемьсот восемьдесят каком-то году Антонио Бенто был избран старостой братства, принеся с собой жажду свободы, свойственную душе всякого паулиста. Он создал при церкви школу для первых бразильских граждан негров, родившихся после издания «Закона о свободнорожденных». В этой школе среди учителей было несколько каноников. Мало-помалу религия прониклась идеей освобождения рабов до такой степени, что во время богослужения верующие пели:

На церковные средства Бенто оборудовал типографию газеты «Реденсан», [37]которая немало потрудилась для дела свободы. В консистории, всегда заполненной людьми, Антонио Бенто руководил всем политическим движением за отмену рабства и непосредственной деятельностью своих прославленных каиаф. В этом пропахнувшем ладаном помещении разрабатывались планы аболиционистской кампании. К ним относились: пропаганда на фазендах, организация побегов невольников, воздействие на более сговорчивых фазендейро и, наконец, похищение тех негров, которые находились в руках лесных капитанов. Эта церковь была покровительницей всех страждущих негров, и они, мучаясь в своих далеких зензалах, молились святой богородице целительнице. Те же, кто добивался свободы бегством, приносили свои оковы в дар благословенной церкви. Центральная часть храма постепенно превратилась в музей орудий пытки. Воскресные мессы заканчивались собранием аболиционистов.

В это утро не все присутствовавшие на воскресной мессе спешили разойтись по домам. Несколько юношей и даже одна девушка в сопровождении компаньонки, дождавшись ухода остальных верующих, собрались у алтаря, где царил приятный полумрак, в котором мерцали бледные огоньки. В большом затихшем храме стоял запах ладана, еще не рассеявшийся после богослужения.

Глаза людей, привыкнув к полумраку, скользили по стенам церкви – там было выставлено то, что клеймило позором рабовладельцев. Висели бакальяу – ненавистные пятихвостые плетки, которыми надсмотрщики превращали спины невольников в кровавое месиво. И либамбо, похожие на ветви деревьев, с колокольчиками на концах, которые выдавали присутствие беглых негров. И кольца, к которым приковывали невольников. И железные зажимы, так сдавливавшие пальцы, что они ломались, – все эти орудия применялись при допросах, когда жертва отказывалась говорить. И кандалы. И колодки. И многое другое. Никто не в силах был окинуть взором стены этого храма, не испытав чувства отвращения и ужаса оттого, что рабство еще существует. Каждый день из провинции прибывали каиафы, привозили с собой все новые экспонаты для пополнения этой страшной коллекции.

Когда оставшиеся после мессы убедились в том, что в церкви нет посторонних, они обменялись дружескими приветствиями и один за другим прошли в ризницу, а оттуда в обширное, скудно обставленное помещение братства. Его руководитель, брат Антонио Бенто де Соуза э Кастро, благодаря своему авторитету, добился того, что это братство заняло главенствующее положение во всем аболиционистском движении. 1 октября 1882 года, обосновывая петицию к правительству «в пользу несчастных невольников», Бенто заявил, что братство будет стараться всемерно улучшить участь рабов. Под посланием было собрано много подписей, его хорошо встретили при дворе, но это не привело ни к каким результатам. Свободу не просят, ее завоевывают…

Глава братства пришел очень рано, и до сих пор еще у него не было свободной минуты. Он принимал всех желающих с ним побеседовать не торопясь, с неизменным добродушием, с дружеским словом, с уместной шуткой. Антонио Бенто был человеком» «в чьем обществе нельзя оставаться грустным», как писал о нем один журналист.